Ясон замер и какое-то время не двигался. Затем осторожно приподнял голову: в пляшущих огоньках от факелов ему померещилось, будто статуя начала оживать. Да, скульптор постарался на славу! Мастер передал жизнь, выписал ее в камне; лишь легкого толчка не хватало, чтобы трехликая богиня обрела силу. Этим вдохновителем стал огонь — он углубил тени, придал движения лицам и телу каменной скульптуры. Суетливые отблески заставили Гекату двигаться во мгле святилища, и оттого по спине Ясона вновь пробежала дрожь, а волосы на руках встали дыбом. Однако следом накатило новое чувство, подобное шумной волне, бьющейся о берег. Юноша ощутил невероятный прилив сил. Ему впервые в жизни показалось, что кто-то свыше ответил на его мольбы.

Богиня была живой — Ясон ощутил благоговение, незнакомое ему прежде. Он протянул ладонь, коснулся камня кончиками пальцев… Сзади удивленно вздохнула Медея, но царевич не смутился и не убрал руки. Какое-то время Ясон водил рукой по изваянию Гекаты, прикрыв глаза. А затем сделал шаг назад, вздрагивая с головы до ног.

— Кажется, ты ей понравился, — голос Медеи донесся будто издалека, хотя девушка стояла позади и совсем рядом. — Готов продолжать, Ясон из Иолка?

Он кивнул и ощутил, как за его одежду взялись тонкие пальцы. Умелыми движениями Медея раздевала юношу, избавляя от всего, что было на его теле. Еще немного, и Ясон предстал перед Гекатой полностью обнаженным. Потом он услышал, как сзади прошелестело и скользнуло на пол одеяние жрицы. Небольшая грудь с твердыми сосками — от холода или возбуждения? — на короткое мгновение коснулась его спины, но девушка тут же отстранилась.

Медея обошла Ясона, сделала несколько шагов влево. Наклонилась и быстрым движением схватила что-то в темном углу. Это оказалась дикая куропатка со связанными лапами, вяло трепыхавшаяся в крепко сжатой ладони. Царевна протянула Ясону обе руки: в одной была придушенная птица, в другой — небольшой каменный нож.

— Отсечешь ей голову, когда я скажу. Это скромный дар, но сегодня его будет достаточно.

Она быстрым шагом прошла в другой угол и вытянула оттуда небольшую корзину с хлебом, какими-то травами и мясом. Уверенными движениями Медея принялась раскладывать подношения на каменном алтаре у ног статуи. После этого она отступила назад и, воздев руки, запела. Наречие было Ясону неизвестно — колхи говорили иначе. Это был другой язык, далекий и неведомый. Быть может, когда-то так пели богам жрецы в удивительной стране Та-Кемет? Или этот говор зародился у суровых и загадочных северян, о которых Ясон не знал ничего, кроме отрывочных преданий? А может, на нем говорили племена, что селились здесь задолго до колхов? Как ни старался аргонавт выделить знакомые слова, ничего не выходило.

Бросив бесполезное занятие, он просто начал слушать, все больше очаровываясь голосом Медеи. Его взгляд блуждал по ее спине, задерживаясь на каждой ложбинке и округлости, стройных ногах с тонкими щиколотками… Медея стала петь громче и быстрее. И вдруг резко развернулась лицом к Ясону — теперь он видел ее блестящие глаза, полураскрытые влажные губы и чуть вздрагивающие крылья носа. Девушка повелительным жестом указала сначала на него, затем на алтарь.

— Иди же!

Ясон понял, что настало его время. Подойдя к изваянию Гекаты, он опустился на одно колено, поднял нож и быстрым движением оборвал жизнь куропатки. Кровь брызнула из отсеченной главы на другие подношения; несколько капель попали на ступни трехглавой богини. Ясон замер, не решаясь встать, и тут же Медея снова завела свою песнь на загадочном наречии. На этот раз ее голос звучал особенно сильно, отражаясь от каменных стен. Была в нем мощь и страсть, которые завораживали и подчиняли разум. Ясон едва дышал, а молодая жрица за его спиной в упоении возносила хвалу богине ночи.

У юноши слегка кружилась голова от солоноватого запаха крови, едкого дыма факелов, холода и завораживающего пения. Его чувства обострились до предела. Аргонавт жадно впитывал происходящее и под конец едва смог удержать свой ускользающий разум. Если это были чары, то необычайно сильные.

Пение Медеи достигло своей вершины и оборвалось на пронзительном, восторженном выкрике. Лишь тогда Ясон обернулся. Жрица стояла прямо, ее ноги чуть дрожали, а грудь тяжело вздымалась. На лбу царевны проступили капли пота, несмотря на прохладу святилища. Медея была вдохновлена, ее взгляд блуждал то по стенам пещеры, то по каменной статуе, и наконец задержался на Ясоне. Какое-то время юноша и девушка выжидательно смотрели друг на друга. Аргонавт ощутил, как низ его живота наливался тяжестью и силой. Колхидская дева провела языком по сухим губам и затаила дыхание. А затем сделала шаг к юноше, протянула руку, и мир перестал существовать для Ясона.

Сколько длились ласки, он не смог бы сказать наверняка. Медея коснулась губами щеки царевича, прижалась к нему всем стройным телом и подняла ногу, обвив ей бедра Ясона. Руки жрицы крепко вцепились в спину юноши. Он не стал отставать и сжал ее ягодицы ладонями. Войти удалось неожиданно легко. Ясон принялся двигать бедрами под глухие стоны девушки.

Они отдавались друг другу стоя, грубо и без нежности, напрягая для равновесия все мышцы. Тела блестели в дрожащем свете огней, локоны Медеи разметались по плечам и лицу. Она громко всхлипнула и задрожала всем телом. Ногти оставили розовую борозду на плечах аргонавта… Сделав несколько последних сильных толчков, Ясон отступил к статуе трехликой богини. Медея опустилась на колени, прерывисто дыша. Словно в неосознанном жесте, девушка обхватила руками плечи и какое-то время молчала. После она приподнялась, глядя прямо на покрытого потом царевича перед ней. На лице Медеи читалась странная смесь радости, превосходства и удовлетворения.

— Приветствую тебя, Ясон. Теперь ты под защитой Гекаты, богини ночи! Обряд успешно пройден.

Он улыбнулся ей в ответ. Жрица качнула головой, указывая на что-то:

— Посмотри за алтарем. Там для тебя заготовлен небольшой подарок.

Ясон обошел изваяние и обнаружил, что между ним и каменной стеной была небольшая ниша. Разглядеть, что в ней лежало, не получалось из-за темноты. На какое-то время царевич застыл, размышляя: не было ли это ловушкой? Вряд ли… В таком случае теряло смысл все, произошедшее прежде. Но лезть рукой в черный провал все-таки было немного боязно. Ясон выдохнул сквозь зубы — только трусом ему не хватало себя выставить! И решительно запустил ладонь в темную щель.

Пальцы нащупали что-то холодное. Казалось, это были тугие завитки шерстки, но почему-то затвердевшие и колкие. Он словно коснулся рукой шкуры, сделанной из металла. Никаких опасных секретов его не поджидало — в нише не таилось змеи или отравленного шипа.