href="ch2.xhtml#id2" class="a">[198]. Защищавший европейские владения империи ромеев Варда Склир был плоть от плоти их, свободный пограничный воин акрит со смешанной кровью и чувством долга перед соратниками и малой родиной. Император попал между двух огней. Хитростью и силой подавить восстание или умереть – такова была альтернатива Цимисхия. Он заключил мир со Святославом и сосредоточился на внутренней борьбе.

Древнейшее сказание описывает заключение мира с помощью притчи. Император прислал Святославу посольство с золотом и драгоценными тканями, но князь, не посмотрев на дары, отдал их отрокам: «Возьмите, кто что будет». Тогда мудрец посоветовал императору послать «оружие бранное». Тут князь посла «принял, начал любить и хвалить, и целовать, как самого цесаря». И сказали императору бояре: «Лют сей муж будет, потому что имением пренебрегает, а оружие берет и любит; дай дань». Тогда Цимисхий отправил Святославу, который уже «немного не дошел до Цареграда», предложение: «Возьми дань, какую захочешь». Святослав взял дань на живых и убитых русов, «говоря, что род его возьмет», «и возвратился к Переяславцу с похвалой великой». Этим рассказом сказитель завершает войну, которая на самом деле только начиналась.

Согласно Льву Диакону, Святослав вернулся в Болгарию. Весной 971 года он был в Доростоле, а его отряды «делали нечаянные набеги, грабили и опустошали Македонию». Конечно, это могли быть и болгары. Цимисхий, решая свои проблемы в Азии, вынужден был отозвать Варду Склира и его ветеранов, поручив оборону в Европе неопытному Иоанну Куркуласу. Пока Варда Склир утишал мятеж в Азии, стараясь не проливать крови соотечественников, участники набегов на болгарской границе стали «надменнее и опаснее». Скилица рассказывает о посольстве русов в Константинополе, которое император упрекал за «допущенные несправедливости». Но организация Святославом пограничной службы была невозможна: сама концепция богатырских застав появится на Руси только при его сыне Владимире. По Льву Диакону, Цимисхий отправил к князю в Болгарию два посольства. Так прошли 970 и начало 971 года. Весной император, в полной секретности сосредоточив войска, внезапно вошел через неохраняемые русами горные проходы в Болгарию. Святослав пренебрегал разведкой. Шпионы же императора, в том числе знающие русский язык, по словам Льва, активно работали уже второй год.

Вторжение было обеспечено большими складами продовольствия и фуража в Адрианополе. В устье Дуная заранее был послан флот огненосных триер в сопровождении эскадры мелких кораблей, всего «более трехсот» судов, «для охраны речного пути, чтобы скифы не могли уплыть на родину и на Киммерийский Боспор в том случае, если они будут обращены в бегство». Вслед за знаменем с крестом сам «Иоанн, прекрасно вооруженный, вскочил на быстрого благородного коня, вскинул на плечо длинное копье и двинулся в путь. Впереди него двигалась фаланга воинов, сплошь закрытых панцирями и называвшихся “бессмертными”, а сзади – около пятнадцати тысяч отборнейших гоплитов и тринадцать тысяч всадников. Заботу об остальном войске император поручил проедру (главе совета. – А. Б.) Василию; оно медленно двигалось позади вместе с обозом, везя осадные и другие машины. Когда они вопреки всякому ожиданию прошли опасные гористые места, император прервал напряженный марш, дал отдых всему пешему и конному войску, расположив его на неприступном холме, с одной стороны которого протекала река, обещавшая изобилие воды».

На рассвете, соблюдя все предосторожности, император, построив войско «в глубокие фаланги», под звуки труб, грохот кимвалов и тимпанов (тарелок и барабанов), внезапно атаковал город Преслав. Русский гарнизон был захвачен врасплох. Но пребывание дружинников в Болгарии прошло недаром. По крайней мере, у них были прочные и длинные щиты: «все же они поспешно схватились за оружие, покрыли плечи щитами – щиты у них прочны и для большей безопасности достигают ног». По описанию Льва Диакона, это могут быть только византийские щиты-вороны, выгнутые и каплевидные, в виде вороньего клюва, широкой верхней частью закрывающие плечи и сужающиеся к ногам. В империи они появились как раз в X веке, а через сто лет после битв на Дунае норманны победили с ними саксов в Англии. Русы «выстроились в грозный боевой порядок, выступили на ровное поле перед городом и, рыча наподобие зверей, испуская странные, непонятные возгласы, бросились на ромеев. Ромеи столкнулись с ними и храбро сражались, совершая удивительные подвиги: однако ни та ни другая сторона не могла взять верх».

Исход битвы решила атака катафрактов, закованных в латы с головы до ног, на конях, также прикрытых броней. Оказалось, что «бессмертные», которых собрал и упорно тренировал Цимисхий, были вовсе не пехотой. По приказу императора «бессмертные, выставив вперед копья и сильно пришпорив коней, бросились на врагов. Скифы сражаются в пешем строю; они не привыкли воевать на конях и не упражняются в этом деле. Поэтому они не выдержали натиска ромейских копий, обратились в бегство и заперлись в стенах города. Ромеи преследовали их и беспощадно убивали. Рассказывают, будто во время этого наступления погибло восемь тысяч пятьсот скифов». Скилица пишет, что росов всего было 8 тысяч, преувеличивая их силы примерно в 10 раз. Даже если Святослав получал пополнения с Руси, он не имел столько воинов, сколько уничтожают в его войске щедрые ромейские авторы, пусть даже значительную часть гарнизона, вышедшего в поле перед Пловдивом, составляли болгары.

Пробить стену щитов тяжелая кавалерия могла лишь таранным ударом длинных копий, и то не всегда. Если византийцы использовали такой удар, они опередили развитие военного дела в Евразии на 150 лет. Но по рассказу Скилицы, росы под Преславом, проводившие учения в поле, были атакованы неожиданно, начали отступление и были отрезаны «фалангой» ромейских всадников, успешно действовавших против рассыпавшегося по полю противника. С ромейской стороны сражался передовой отряд императора: «около пяти тысяч пехотинцев облегченного вооружения и четыре тысячи всадников».

Как ни преувеличивали ромеи свою победу в поле, взять столицу Болгарского царства с ходу им не удалось. «Оставшиеся в живых, – продолжает Лев, – спрятались в крепости и, яростно сопротивляясь, метали сверху со стен копья и стрелы. Говорят, что в Преславе находился и патрикий Калокир, который, как я уже сообщил в свое время, двинул войско росов на мисян. Узнав о прибытии императора – а это невозможно было скрыть, так как золотые императорские знаки сияли чудесным блеском, – он глубокой ночью тайно бежал из города и явился к Сфендославу, который со всем своим войском находился у Доростола».

Русским гарнизоном Преслава, где на свободе жил болгарский царь Борис с семьей и во дворце хранилась его казна, командовал воевода Сфенкел, «который был у скифов третьим по достоинству после Сфендослава, их верховного катархонта». Когда наутро 13 апреля 971 года ромеи, подтянув главные силы и большое число катапульт, пошли на штурм, он не смог удержать слишком длинные для гарнизона стены города. Росы «оборонялись за зубцами стен и изо всех сил отражали натиск ромеев, бросая сверху дротики, стрелы и камни. Ромеи