— Найди себе ученика, — потребовал Менгске. — Если маги не будут передавать знания, то магия просто исчезнет!

— Э, на наш век хватит, — отмахнулся Креол.

— А что будет после нашей смерти?!

— А об этом пусть думают те, кто тогда будет жить.

— Либо ты берешь ученика, либо я выдам тебе «табличку демонов», — подвел черту Менгске. — Ее давно пора тебе выдать. Гильдия не любит… колдунов.

— Я не колдун!

— Гильдия не любит… лжецов. А еще Гильдия не любит магов, отлынивающих от передачи знаний. И император не любит. Даже старый Халай этим занимался! И с большой охотой, насколько я слышал. Он был хорошим учителем тебе, а ты, неблагодарная скотина, даже не хочешь передать его знания дальше! Несчастный старик сейчас проклинает тебя в Куре!

Креол согласился, что Халай в Куре его проклинает, но от остального его лицо почернело еще сильнее. Он смотрел на Верховного мага Шумера — жирного, одутловатого, похожего на раздавленную жабу, — и ему до смерти хотелось и правда превратить его в жабу… ах да, он же такого не умеет. Но раздавить Менгске он сможет.

Но еще не сейчас.

— Креол, тебе станет легче, как только ты начнешь, — пообещал Менске, садясь обратно и радушно улыбаясь. — Начать всегда сложнее всего. А потом пойдет как по накатанной. Я вот уже отучил четырех человек, и они прекрасно служат Гильдии.

— Тебе. Они служат тебе.

— Служить Верховному магу — служить Гильдии. Найди себе ученика в ближайшее время, иначе я сам его тебе найду.

Спускаясь по лестнице, Креол пинал стены и предметы. Пинал бы и людей, но те благоразумно держались от него подальше. В такие моменты Креола Урского не остерегался только Шамшуддин, но как раз он уже месяцев девять в Вавилоне не показывался.

Ученик. Последнее, что ему сейчас нужно. Выйдя на площадь, маг задумался, где ему взять подходящего мальчишку.

Можно одолжить кого-то из детей Шамшуддина. У него их полно. Кажется, одного прямо сейчас учит Хе-Кель, а другого Хиоро, но там еще много, в этом выводке. Шамшуддин наверняка не откажет побратиму… хотя нет, когда в прошлый раз об этом зашел разговор, он отказал. Именно потому, что Креол — его побратим. Родство не подлинное, но все-таки родство, а в Шумере не принято брать в ученики родню.

Впрочем, Креол и не настаивал, он спросил просто ради соблюдения приличий. Когда же это было… да, около года назад. Менгске тогда тоже гундел, что надо бы Креолу взять ученика, но не так упорно, как сегодня.

Жаль, что Мей’Кнони давно взрослая и месяц назад стала мастером. Вот сейчас бы она была идеальным кандидатом… надо бы, кстати, с ней повидаться, раз уж он в Вавилоне.

Креол любил наезжать в Вавилон. Налетать, точнее. Ур — его родной город, и это лучший город на земле, но с Вавилоном все-таки ничто не сравнится. Кажется, и Хиоро сейчас где-то здесь, можно его разыскать и затеять что-нибудь веселое. Быть может, у него на примете есть ненужный ребенок.

Не слишком маленький, конечно. Креолу было пятнадцать, когда он поступил в ученики, а значит, это лучший возраст для ученичества… хотя нет, пожалуй, стоит взять пораньше. В десять-одиннадцать лет будет даже лучше. Ребенок раньше начнет накапливать могущество, у него будет больше времени, чтобы оттягивать старость… хотя нет. Почему у кого-то должно быть больше времени, чем было у Креола? Это будет несправедливо.

К тому же Креол не собирался возиться с десятилетними сопляками.

Маг поглядел налево. Поглядел направо. Мимо шагал мальчишка-раб — как раз лет четырнадцать-пятнадцать. На вид здоровый, аура интересная… но раб. Если бы Креол хотел ученика-раба — просто взял бы кого-то из своих, у рабынь постоянно есть какие-то дети. Родившийся рабом всегда остается рабом, если только не заберет себе право быть свободным сам. На протяжении своей жизни Креол встретил лишь одного раба, который думал, как свободный человек.

Она была особенной во всем.

Ребенок, ребенок… хотя какой это ребенок, пятнадцати-то лет?.. Это отрок. Еще не взрослый, даже не юноша, но уже точно не дитя. И для обучения нужен именно отрок, вплотную подошедший к взрослению мальчик. С этими мыслями Креол завернул за угол и…

— Куда прешь… господин! — натолкнулся на него суетящийся мальчишка.

Креола облило маслянистой жидкостью, а жбан от столкновения вылетел из рук отрока.

— Как ты смеешь, раб?! — замахнулся жезлом Креол.

— Я не раб! — крикнул мальчишка, прикрываясь руками.

И одновременно пиная под ноги Креола жбан. Тот налетел острым краем на голень, и маг взвыл от боли. Удар оказался недостаточно сильным, чтобы разрушить Личную Защиту, но достаточно, чтобы захотеть убить этого крысеныша.

— Скажи спасибо, что я не поколотил тебя за масло! — выкрикнул мальчишка, пускаясь наутек.

Креол несколько секунд стоял, говоря себе, что он в центре Вавилона, что тут нельзя швыряться огненными шарами, что у Менгске и так на него зуб… он сделал чудовищное усилие и спокойно пошел дальше, вдоль ограды. Люди ходили мимо, смотрели на испачканный плащ мага и даже не подозревали, насколько близки к мучительной смерти.

А потом, когда Креол уже начал успокаиваться, он услышал хвастливый возглас:

— …А потом я ему ка-ак наподдал!.. А вы говорите — маги, маги!.. Я вот магов не боюсь! Пусть они меня боятся! Вот так.

Послышался восхищенный гомон. Бесстрашный победитель магов хорохорился, упиваясь обожанием слушателей, всех этих простых смертных, которым никогда не хватит духу… и тут с грохотом рухнула ограда.

Из клуба пыли вышел… это не человек. Человек не может излучать такую ненависть.

Детвора в ужасе прыснула в разные стороны, а герой дня почувствовал, как ноги превращаются в ледяную воду.

Он стоял, замерев от ужаса, глядя на мага, как мышь на змею. Креол медленно шагнул к нему… нет, он не собирался убивать глупого мальчишку, но уж поколотить…

— Хочешь что-нибудь сказать? — холодно спросил он.

— А… а жбан где?! — выпалил отрок. — Верни жбан!

Креол остановился и опустил жезл. Он с интересом посмотрел на дерзкого крысенка, издал смешок и спросил:

— Чей ты? Как тебя зовут и чей ты сын?

— Я Лугальбанда, сын императора Энмеркара! — горделиво воскликнул мальчик.

Плечо пронзило болью. Снова размахиваясь жезлом, Креол сказал:

— Врешь, щенок. Царевичу Лугальбанде всего девять лет. Говори правду, если