— Тц, законы, — Кхассав, наконец, отпустил таншу и махнул рукой, предлагая идти ко входу во дворец. Бану, кивнув из вежливости, последовала. — Я перепишу их совсем скоро.

— Тогда постарайтесь сделать так, чтобы все таны страны не разобидились на вас.

— Да что вы, — хоть Кхассав улыбался, Бансабира прекрасно слышала и видела в глазах собеседника, что его флирт навсегда останется именно флиртом и интересы страны он поставит выше собственных. — Я вообще не могу повлиять на обиды других людей, будь даже они трижды танами.

Бансабира заинтересованно обернула к нему лицо: отличный взгляд на вещи.

— Раманин, — Бану кивнула в приветствии, поднявшись на ступеньки парадного крыльца. — Слышала, ваша прошлая беременность завершилась успешно. Поздравляю с дочерью, — бесстрастно заметила Мать лагерей, поглядев на пополневшую талию женщины.

— Стараемся, — Кхассав развел руками, будто отвечая на незаданный вопрос о наследнике. — А вы, до меня дошли слухи, постарались на славу? — улыбнулся он, пропуская вперед Бансабиру.

— Тану благословила дома Яввуз и Маатхас дочерью и сыном, — отозвался Хабур.

— Х… Хабур, да? Давай, давай, не отставай, — подначил Кхассав, обернувшись через плечо, хотя Хабур и без того шел след в след. — Ну, поскольку вы первые, и места еще полно, можете выбрать из свободных комнат, где остановитесь. И сколько вам надо места? Смотрю, северяне как всегда, со всей ордой, — усмехнулся Кхассав.

— Это только пол-орды, — отозвался Хабур, хохотнув следом за таншей и государем.

— Отлично! Джайя, нам надо бы разместить наших дорогих северян. Да отогреть, они ж небось продрогли в снегах?

— Если надо, поручи это прислуге. Или пусть этим занимается раману, — взбрыкнула Джайя и, развернувшись, свернула в первый попавшийся коридор, лишь бы больше не находиться в компании Бану. Последнее пребывание на севере и встреча с Маленькой таншей серьезной занозой засели глубоко в сердце.

Раман глядел вслед супруге с неподдельным человеколюбием.

— Эх, жаль, что все беременные женщины такие вздорные.

— Разве? — поинтересовался Хабур таким безынтересным тоном, что даже Мать лагерей посмотрела на него с завистью.

Кхассав с легким недоумением поглазел на Хабура, потом на Бану и захохотал во все горло.

— Ах! — выдохнул он в конце. — Хорошее замечание! Нам сюда…

Кхассав первым делом накормил прибывших. Воинам накрыли в столовой для дворцовых гвардейцев. Хабура и Бану Кхассав пригласил за свой стол, и вскоре изложил, что раз уж Мать лагерей здесь, то он хотел бы поделиться с ней кое-какими планами на грядущее правление.

— Прямо сейчас? — уточнила танша.

Да нет, успокоил Кхассав. Пусть Бану отдохнет, как следует, а вечером можно побеседовать. Увидев придирчивый взгляд Хабура, Бану вздохнула, а Кхассав тут же уточнил, что молочный брат тана Маатхаса тоже, разумеется, должен присутствовать, и вообще беседу можно устроить и за завтрашним завтраком.

— Если можно, — добавила танша, поднимаясь из-за стола. — Мне стоит прогуляться и поспать сегодня.

— Еще бы, — отозвался Кхассав. Пока они обедали прислуга действительно подготовила комнаты, которые тану Яввуз занимала в прошлый раз и «нашла вполне пригодными». — Поздравляю с рождением близнецов, тану, — учтиво простился Кхассав.

Когда Бану и Хабур удалились, Кхассав откинулся на спинку кресла. Женись он на ней сам в свое время, сейчас не ломал бы голову, как получить на свою сторону все полчища северян и их огромную казну.

Но когда они встретились, он, увы, был женат на Джайе. Вопреки его тайным надеждам, тощая девчонка не померла во время родов, а Бану за это время уже сама исхитрилась выйти замуж. Действительно жаль.

* * *

На следующее утро Кхассав, Бану и Хабур расположились в кабинете собрания совета. Залы для празднований и столовые во дворце были, как и тысячи лет ранее, убраны низкими столами, вокруг которых рассаживались на пол на расстеленные ковры и подушки. Обсуждения деловых вопросов было невозможно вести в подобных расслабленных тонах, и потому сегодняшний завтрак было решено перенести сюда — в комнату с высоким дубовым столом, высокими стульями, со строгой рабочей атмосферой.

— У меня есть затея, — начал Кхассав сразу, как трое вошли в комнату. — Замысел, — поправил он себя. — И, честно сказать, среди остальных танов я тут едва ли найду более компетентного советчика.

Бансабира глянула на рамана искоса: серьезно? Он думает, её проймет лесть? Или он сейчас говорит правду и действительно намерен посоветоваться?

Едва успели рассесться прибывшие, как в дверь, возле которой замерли Вал, Шухран и парочка подданных дома Маатхас, постучали: завтрак, не иначе.

— Войди, — велел государь.

В кабинет вошли раману Тахивран и тан Аамут, её престарелый, обиженный и опозоренный Бансабирой на исходе Бойни отец.

— Доброго утра, сын, — Тахивран была, как всегда высокомерна. Аамут держался также.

— Раману, — приветствовал Кхассав. — Тан.

Аамута он активно отказывался звать дедом хотя бы потому, что ничегошеньки не помнил об этом человеке и едва ли не впервые на сознательном веку увидел его в день именин отца.

— Отчего ты не сказал нам, что собираешь собрание? — укоризненно поинтересовалась Тахивран.

— Оттого, что я хотел обсудить нечто с тану Яввуз наедине?

— За спиной у раману?

— Как раман имею право.

— Ты еще не раман.

— Но если выбирать из вас двоих, — обронила Бану как бы между прочим, разглядывая собственные пальцы, — армию дома Яввуз я поставила бы именно на его сторону.

— Армию северян? — Аамут поджал губы: от ненависти к маленькой танше его трясло с головы до ног, и это позволяло ему хоть немного контролировать себя.

— Армию Яввузов. За дом Маатхас я могу убить, но решать за него — не праве, — спокойно отозвалась женщина. Хабур улыбнулся в душе.

— Тебя никто не спрашивал! — рявкнул старый, разваливающийся тан Аамут, который, судя по виду, цеплялся за жизнь исключительно душившей его злобой к северянам. — И как ты смеешь сидеть, когда раману стоит?!

— Раман сидит, — заметил Хабур.

— А ты еще кто?!

— Так, или мы обсуждаем, зачем собрались, или расходимся, — настояла Бану. У дверей Шухран случайно покашлял, но в сложившейся ситуации вышло внушительно.

Кхассав вздохнул: в его семье действительно почему-то оказались на редкость тупые женщины!

— Речь о походе на Ласбарн. Что, если поход будет запланирован на какое-нибудь лето? Это удачное время?

Аамут и Тахивран сели за стол тоже, принимая живое участие в происходящем и всем видом демонстрируя, что от своего не отступят.