вот ткань, к верхушке его присобаченная, оказалась алой. И ветер, играя с тканью, растягивал её.

Будто кровь плескал.

— Сын мой, — дрогнувшим голосом произнесла баронесса и протянула навстречу руки. Рукава-крылья качнулись, а алая ткань легла на плечи шелковым покрывалом.

— Матушка! — Джер шагнул к этой женщине. — Матушка, я… я так рад вас видеть!

Он коснулся её рук. А потом не выдержал и обнял.

Наверное, так не положено, если Арвис отвернулся, а прочие, кто был у замка, резко сделали вид, будто встреча им совершенно не интересна.

— Ты жив.

— Жив. И… это чудо, не иначе. Боги… боги смилостивились, — он улыбался, юный барон. А Миха с тоской подумал, что парень-то совсем молод.

А баронство большое.

Наверняка.

Богатое.

На такое найдутся претенденты. Это помимо тех, о которых Миха знает.

— Матушка, позволь представить человека, которому я и не только я обязан жизнью, — Джер развернулся. — Он любезно согласился стать моим наставником…

Взгляд баронессы был холоден и внимателен.

Миха ей не понравился.

Вот шкурой почуял, что не понравился. Он старательно улыбнулся. И кивнул. Наверное, нужно было поклониться или цветы там подарить, но цветами Миха не озаботился, а с поклонами у него не особо получалось.

— И мою невесту! — сказал Джер как-то слишком уж громко.

Нервно.

И отступил на шаг. Ну, чтобы не попасть под горячую и любящую руку.

Баронесса икнула.

Громко так икнула.

— Вот, — а Джер вытащил Ицу и выставил перед собой. — Я слово дал! А Варрены держат слово!

По лицу баронессы явно можно было понять, что она думает о данных неосторожно словах, де Варренах и всей этой престранной затее. Возможно, она бы не сдержалась. Миха буквально чувствовал, что она готова прямо здесь отвесить сыну затрещину. И даже в чем-то понимал несчастную. Но вот рядом с баронессой оказалась девушка в темном платье. Она взяла даму за руку.

Что-то сказала.

Тихо так. Очень тихо.

И на губах баронессы появилась бледная улыбка. Слегка безумная, но все же:

— Я счастлива, сын мой! — голос правда несколько срывался. — И ты прав. Де Варрены всегда держат слово.

— Ица, — позвал Миха. — Не отходи от меня.

А то кто этих, чересчур благородных, знает.

***

Позже, в тесном дворе замка, где слишком уж много собралось, что людей, что лошадей, Миха подобрался к барону поближе, хотя, кажется, ему точно здесь были не рады.

Плевать.

В ближайшем рассмотрении баронесса оказалась очень усталой болезненной даже женщиной, которая, несмотря на невысокий рост, умудрялась нависать над сыном. Она что-то говорила, вряд ли похвальное, а Джер слушал.

Морщился.

И слушал.

И Михе обрадовался.

— Матушка…

— Я хотела бы побеседовать с сыном наедине, — взгляд баронессы заледенел. Кажется, она решила, что это Миха виноват. Оно ведь всегда проще. Нашел виноватого и живи себе спокойно.

— Нет.

Любви ему не снискать, хоть из шкуры вывернись, а вот информация нужна. И что-то подсказывало, что баронесса ею располагает.

Хоть какой-то.

— Думаю, — давешняя девица оказалась рядом. — Нам всем не помешает немного отдохнуть. И юный барон, несомненно, проголодался, как и это милое дитя.

Милое дитя с кошачьей ловкостью вскарабкалось Михе на плечи и уже оттуда зашипело. Баронесса закрыла глаза.

И сделала вдох.

— Пожалуй, — выдавила она. — Вы правы, госпожа Миара.

Миара.

Красивое имя.

И сама она красива. Как-то даже чересчур. Невысокая. Изящная. И платье местное мешковатое не скрывает мягких очертаний фигуры. Длинная шея. Темные волосы уложенные как-то хитро, узорами. Сетка сверху. Цветочки какие-то.

Смотрит насмешливо.

И взгляд не отводит. Черты лица правильные, аккуратные. Носик чуть задран. Губы пухлые. А вот глаза не понять какого цвета и почему-то мелочь эта напрягает.

Просто-таки несказанно.

— Моя сестра, — маг возник рядом, и Миха вздрогнул, вдруг осознав, что слишком уж долго, слишком пристально разглядывает эту непонятную девицу. — Миара.

Сестра.

Мага.

И сама, надо думать, магичка. Теперь вот смеется. Смех легкий, серебристый, что твои колокольчики звенят. И звон этот в ушах отдается. А еще стучат, то ли сердце, то ли проклятые, подзабытые уже барабаны.

— А это — Дикарь. Будь с ним осторожна. Он опасен.

Прозвучало довольно-таки мило. Впору покраснеть и смутиться, но за Михой такого не водилось.

— Чудесно! — всплеснула руками девица. — Идемте же! Оставьте людям право самим придумать историю.

— О чем? — осведомилась баронесса, подхватывая юбки.

— Обо всем. Люди обожают придумывать истории обо всем. Особенно, если необычном. А я о вас уже слышала! Но думала, что вы умерли.

Какая очаровательная непосредственность.

Или игра в нее? Второе вернее. Миха повел плечами, за что был удостоен раздраженного фырканья.

— Но рада, что вы живы. Очень рада. Знаете, мне казалось, мой брат несколько преувеличивал, рассказывая о вас, но теперь я вижу, что нисколько! Какая удивительная конструкция. Вы ведь позволите изучить вас… поближе?

Прозвучало до отвращения двусмысленно.

— Нет.

— Жаль. Но я обещаю, что буду осторожна. Я хороший целитель. Спросите у брата.

— Лучший из известных мне, — подтвердил Винченцо.

И что это значит? А ничего. Теперь понятно, что не так со взглядом. Он не холодный, нет. Он полон искреннего любытства и желания сунуть эти вот беленькие чистенькие ручонки в Михины потроха.

Дикарь заворчал.

И Миха согласился. Целители, они сродни врачам. А тех хлебом не корми, дай кого-нибудь вскрыть. Нет уж. Он как-нибудь сам. Без целительской заботы.

— Что ж, надеюсь, вы передумаете. Позже. Когда познакомитесь со мною поближе. Поверьте, я могу быть хорошим, очень хорошим другом.

Миха не поверил.

Глава 51

Баронесса де Варрен изволила гневаться.

И Винченцо подумал, что с каждым днем сил в этой женщине становится все больше. И что возможно весьма и весьма скоро их станет достаточно, чтобы не оборачиваться на Миару, которая заняла место у окна. Она делала вид, что не замечает ни баронессы, мечущейся по комнате, ни брата, всецело увлеченная распутыванием нитей.

— Это просто невероятно! — баронесса остановилась, и белые юбки её опали. — Он возвращается и… и что?

— Что? — Миара оторвалась от ниток. — Девочка довольно милая, хотя и диковата.

— Девочка?

— Несомненно. Вы же слышала рассказ того старика.

Баронесса опустилась на кресло.

Слышала.

Сперва рассказывал сам барон. Слегка заикаясь, краснея почему-то, будто речь шла о чем-то неприличном, а не о подлом нападении. Потом и Дикарь добавил пару слов.

А уж после и названный старик, который держался, пусть и с подобающей вежливостью, но без тени покорности. Зато рассказ его радовал деталями.

И ввел Миару в задумчивость.

— Если бы ваш сын соизволил уточнить некоторые нюансы, касавшиеся его приобретения, ничего бы не случилось.

Если