Хирку бросило в пот. Даже на ее Ритуале в одном месте не набралось так много народу. Ее мотало из стороны в сторону, в бок врезался чей-то локоть. Кто-то пролил на нее напиток. Девочка с раскрашенными в черный цвет глазами сказала, что ей нравятся волосы Хирки. Прокричала, чтобы Хирка услышала ее через громыхающую в помещении музыку.

Народ – это опасность!

Было жарко, пахло потом, духами, пивом, но, казалось, никого, кроме Хирки, это не беспокоит. Хирка прикрыла уши руками и стала протискиваться назад, к одной из лестниц. Казалось, наверху обстановка поспокойнее. Ей удалось с большим трудом проделать весь путь и отыскать свободное место у перил.

Успокойся. Это всего лишь люди.

Люди, которые ни на кого не похожи. Рядом с Хиркой стояла девушка с чернильно-черными губами. Ее украшения походили на кольчужные кольца, ладонь лежала в заднем кармане брюк мужчины, на шее у которого были вытатуированы руны. Еще у одной девушки рука была покрыта шрамами, как будто она пыталась ножом вырезать на ней какой-то текст.

Свет мигал и менял цвет. Хирку прижало к перилам, потом к стене, к чему-то вроде ниши. В ней стояли люди, их окружали светящиеся кнопки и рычаги. У нее появилось ощущение, что они управляют этой лодкой и что все помещение скоро взлетит. Хирка вцепилась в перила и подавила в себе страх. Кроме нее здесь никто ничего не боится. Все просто совсем чужое, и не больше. К этому она уже должна была привыкнуть.

Сосредоточься на том, что ты знаешь!

Мимо пробиралась женщина, которая держала по стакану в каждой руке. На ней был широкий кожаный пояс со шнуровкой. Он смотрелся бы к месту на берегу реки в Маннфалле. А у лысого мужчины рядом с ней на руке татуировка, напоминающая крылья. Почти знак Всевидящего. Не все здесь чужое.

Надо отдать Граалю должное за выбор места. Здесь никто не будет слишком выделяться из толпы. Никакая одежда не покажется странной. Никакие волосы не будут слишком рыжими.

Сцена купалась в дыму и синем свете. Внизу под ней люди подпрыгивали. Они стояли настолько плотно друг к другу, что, казалось, прыгают все вместе. Ковер из танцоров. Они задирали руки вверх и делали пальцами какие-то знаки. Хирка никогда не видела ничего подобного.

Страх угас, и она невольно увлеклась происходящим. Она смотрела на музыкантов и радовалась, что поблизости нет Наиэля. Он бы взобрался на сцену, поднял руки и заорал, что он – Всевидящий. Велел бы собравшимся любить себя. Поклоняться себе. Служить себе. Может быть, собравшиеся тоже орут об этом? Она понятия не имела. Слов разобрать невозможно, но они были яростными, дикими, их ритм завораживал.

Внезапно помещение окрасилось красным. Оно купалось в кровавом свете. Пульсировало. Билось. Хирка оказалась в самом центре бьющегося сердца. Здесь все было чувством. Гневом. Волей. Сладострастием. Люди хватали друг друга. Отпускали сами себя. Место, где нет последствий. Нет времени.

А потом пришло понимание, что он здесь.

Ример…

Хирка перевесилась через перила и повернула голову, следуя интуиции. И увидела его.

Он стоял в другом конце помещения на лестнице. Настолько светлый, насколько остальные были темными. Такой знакомый. Такой настоящий посреди моря чуждой лжи. Ангел, сказал бы отец Броуди. Но отец Броуди ничего не знал о Римере.

Музыка входила в Хирку, как будто она глотала ее. Музыка билась. Росла. Ример не видел ее, и это хорошо, в противном случае ее разорвало бы, как когда-то разорвало Куро. Тело пронизывали ледяные уколы, и все же Хирке стало жарко. Щеки раскраснелись. Наверное, такое испытываешь, когда замерзаешь насмерть? Мерзнешь так сильно, что тебе становится жарко?

Белые длинные волосы. Узкие губы. Широкие кожаные ремни, пересекающие грудь. Он такой сильный. Такой настоящий. Полностью готовый к бою.

Он шел вдоль перил, и девушки оборачивались ему вслед. Они толкали друг друга и бросали на него взгляды, как наверняка не раз делала Силья. Девушка с бедрами, перепоясанными черными ремнями, остановила его и наклонилась в его сторону. Она что-то шептала ему на ухо. Слова, которые Ример не мог понять. Слова, которые Хирка не могла услышать. И все же они лишили ее сил.

Момент для этого был самый что ни на есть неподходящий. Хирке предстоит разобраться с двумя слепыми, и ей потребуется вся доступная сила. Прибыв сюда, Ример все испортил. Он поставил на карту несколько миров. Сделал ее уязвимой. Нанес упреждающий удар. Хирка прижала к груди кулак, но отчаяние оказалось сильнее нее.

Ример оглядывал толпу, искал кого-то глазами. Потом он посмотрел вверх и увидел ее.

Волчьи глаза.

Он уцепился за нее взглядом и принялся протискиваться сквозь толпу. Он исчез за нишей, и на какой-то миг Хирку охватила паника. Она перестала видеть другую сторону помещения. Неужели Ример ей привиделся? Неужели он – всего лишь фантазия, рожденная колдовством этого места? Но вот он вынырнул из-за угла и оказался прямо перед ней.

Ример стоял прямо перед ней.

Хирка сглотнула.

– Что ты здесь делаешь? – она едва слышала свой голос через грохот музыки. Он не ответил. Просто стоял, как камень в круге ворона. Высокий и неподвижный.

Она ухватилась за перила, чтобы не вцепиться в него. Потому что ей очень этого хотелось, так хотелось, что она испугалась.

– Ты понимаешь, что сделал, Ример? Это место не для тебя. И не для кого.

– Я пришел, чтобы предупредить тебя насчет Всевидящего. Я пришел, чтобы спасти тебя, – ответил он. Его голос. Хриплый восхитительный голос. И идиотские слова.

– Спасти меня? Ты пришел, чтобы спасти меня? Это я должна спасти тебя! – заорала она, перекрикивая музыку. – Я контролировала ситуацию! Контролировала, пока не появился ты! А теперь все… Ты убьешь нас обоих!

Она перекрикивала поющего на сцене мужчину, и каждое ее слово было истиной. Присутствие Римера в этом мире делало ее бессильной. Она – обнаженный нерв. Ее легко увидеть. Легко ранить.

– Неужели, похоже, что меня надо спасать?! Ты покинул Имланд, покинул свое кресло. А твой хвост… – она взглянула вниз. Все как она и думала. Он стал бесхвостым. Как на картинках, которые ей показывал Стефан. Казалось, он что-то забрал у нее. То, что никогда ей не принадлежало. И это вызвало у нее приступ ярости, а она даже не догадывалась, что может испытывать такой гнев.

– Все это, – кричала она, – все это только ради того, чтобы явиться сюда и рассказать мне то, что я и так уже знаю?!

Он кивнул. Его губы исказились болью. Глаза стали холодными.

Потом она заметила бледную полоску на его горле. Шрам. Он шел от середины шеи вправо.

Клюв.

У него в горле клюв. Что-то отвратительное внутри. Слеповство. Погибель. Он мертв. Уже мертв. Но от него исходил только запах жизни. Удивительный, прекрасный запах жизни. Запах Римера.