Аделина осторожно присела рядом с Розой и взяла ее бледные, холодные ладони в свои.

— В этом нет нужды.

Роза моргала, глядя на Аделину большими глазами, в них теплился слабый огонек надежды. Надежды на мать, которая никогда ее не оставит, веры, что она сможет все исправить.

— Я твоя мать и должна позаботиться о твоем здоровье, даже если ты не хочешь. Я много думала о твоем положении и решила, что ты можешь завести ребенка, не подвергнув себя опасности.

— Мама?

— Возможно, ты станешь упираться, но, прошу тебя, отбрось сомнения. — Аделина понизила голос. — Пожалуйста, Роза, внимательно выслушай то, что я хочу сказать.

В конце концов, именно Роза обратилась к Элизе. Через пять дней после визита Мэри Элиза получила записку, что Роза хочет с ней поговорить. Еще более удивительным было то, что Роза предложила встречу наедине в тайном саду Элизы.

Увидев кузину, Элиза обрадовалась, что захватила подушки для железной скамейки. Ведь милая Роза ослабла во всех отношениях. Мэри намекала на нездоровье, но Элиза даже не представляла, насколько высохла кузина. Элиза безуспешно старалась скрыть изумление.

— Мой вид тебя удивил, кузина, — сказала Роза, улыбаясь, отчего ее скулы чуть не прорезали кожу.

— Вовсе нет, — воскликнула Элиза. — Разумеется, нет, просто я… мое лицо…

— Я хорошо тебя знаю, моя Элиза. Я могу прочесть твои мысли так же легко, как свои. Все в порядке. Мне нездоровится. Я ослабла. Но я поправлюсь, как всегда.

Элиза кивнула, ее глаза словно обожгло и защипало.

Роза улыбнулась, пытаясь изобразить уверенность.

— Подойди, — махнула она рукой, — сядь поближе, Элиза. Я хочу побыть рядом со своей любимой кузиной. Помнишь день, когда ты впервые привела меня в тайный сад и мы вместе посадили яблоню?

Элиза взяла тонкую, холодную ладошку Розы.

— Конечно помню. Ты только посмотри, какой она стала, Роза, посмотри на нашу яблоню.

Ствол саженца пустился в рост, и деревце почти достигло вершины стены. Изящные голые ветви были раскинуты в стороны, гибкие боковые веточки нацелились в небо.

— Она прекрасна, — тоскливо признала Роза. — Подумать только, что достаточно было посадить ее в землю — и дальше она прекрасно знала, что делать.

Элиза нежно улыбнулась.

— Она проделала лишь то, что было ей назначено природой.

Роза прикусила губу, оставив алую отметину.

— Сидя здесь, я почти верю, что мне снова восемнадцать и я вот-вот отправлюсь в Нью-Йорк, полная возбуждения и предвкушения. — Она улыбнулась Элизе. — Будто вечность прошла с тех пор, как мы, девочки, сидели здесь вместе. Только ты и я, совсем как прежде.

Волна ностальгии смыла год зависти и разочарования. Элиза крепко сжала руку Розы.

— И мне так кажется, кузина.

Роза кашлянула, ее хрупкое тело содрогнулось от усилия. Элиза только собралась предложить укутать ее плечи шалью, как Роза снова заговорила:

— Интересно, ты знаешь последние домашние новости?

Элиза осторожно ответила, удивляясь внезапной перемене темы:

— Я видела Мэри.

— Значит, ты знаешь. — Роза встретилась взглядом с Элизой, на мгновение задержала его, затем печально покачала головой. — Она не оставила мне выбора, кузина. Я понимаю, что вы дружны с ней, но немыслимо держать ее в Чёренгорбе в подобном состоянии. Ты ведь понимаешь?

— Она добрая и верная девушка, Роза, — осторожно сказала Элиза. — Мэри повела себя безрассудно, признаю. Но разве ты не можешь смягчиться? Она осталась без денег, а у ребенка, которого она носит, будут потребности. Прошу тебя, подумай о Мэри, Роза. Вообрази ее положение.

— Уверяю тебя, ни о чем другом я не думаю.

— Тогда, возможно, ты поймешь…

— Ты когда-нибудь о чем-нибудь мечтала, Элиза, хотела чего-нибудь так сильно, что знала, что умрешь, если не получишь?

Элиза подумала о своем воображаемом морском путешествии. Своей любви к Сэмми. Своей потребности в Розе.

— Я хочу ребенка больше всего на свете. Мое сердце болит, как и мои руки. Иногда мне кажется, будто я чувствую вес ребенка, которого мечтаю баюкать. Тепло его головки на изгибе локтя.

— И несомненно, однажды…

— Да-да. Однажды. — Слабая улыбка Розы опровергала оптимистичные слова Элизы. — Но я так долго старалась, и все напрасно. Тринадцать месяцев, Элиза. Тринадцать месяцев, полных разочарований и неудач. А теперь доктор Мэтьюс говорит, что здоровье может меня подвести. Можешь представить, Элиза, как на мне отразилась маленькая тайна Мэри. Ведь она случайно получила то, о чем я лишь мечтаю. Она, нищая, будет владеть тем, в чем мне, у которой все есть, отказано. Разве ты не видишь, что это несправедливо? Разве мог Господь так жестоко ошибиться?

Роза была так опустошена, ее хрупкий облик так не вязался с пылкой страстью ее слов, что благополучие Мэри совершенно перестало волновать Элизу.

— Чем я могу тебе помочь, Роза? Скажи, что я могу сделать?

— Я кое-что придумала, кузина Элиза. Ты нужна мне, ты можешь мне помочь и тем самым поможешь Мэри.

Наконец-то. Элиза всегда знала: этот миг наступит и Роза поймет, что Элиза нужна ей, что только Элиза может помочь ей.

— Конечно, Роза, — сказала она. — Для тебя я согласна на все. Скажи мне, что надо сделать, и я сделаю.

Тредженна, Корнуолл, 2005 год

Непогода пришла в пятницу вечером, угрюмый туман пролежал в деревне все выходные. Учитывая такую непоколебимую суровость, Кассандра решила дать отдых усталым конечностям и взять честно заработанный тайм-аут. Субботу она провела, свернувшись клубком у себя в номере с чашкой горячего чая и тетрадью Нелл. Ее заинтриговало упоминание о детективе, к которому бабушка обращалась в Бодмине. Имя Неда Морриша Кассандра выудила из местной телефонной книги, когда Уильям Мартин предположил, что она разгадает свою загадку, узнав, куда Элиза исчезала в тысяча девятьсот девятом.

В воскресенье Кассандра встретилась с Джулией за послеполуденным чаем. Все утро дождь лил стеной, но к середине дня перешел в морось, и бреши заполнил туман. Сквозь трехстворчатые окна Кассандра видела лишь неяркую зелень промокшей лужайки, все остальное тонуло в дымке. Местами виднелись голые ветки, будто тоненькие трещины в белой стене. Нелл любила такие дни. Кассандра улыбнулась, вспомнив, как бабушка оживлялась, надевая дождевик и резиновые сапоги. Возможно, из глубины души к ней взывает наследие Нелл.

Кассандра вновь откинулась на подушки кресла, глядя, как огонь мерцает в камине. Люди разместились по всему гостиничному холлу — одни играли в настольные игры, другие читали или ели. Теплая сухая комната полнилась уютным низким гулом.