Я сказал, что, кажется, видел ее за ланчем в отеле «Бревурт» в Нью-Йорке. Она кивнула и произнесла своим резким гнусавым говором:

– Ага, вер-рно. Вы были не одни, так что я не стала мешать. Собиралась поговорить с вами позже, но мне сказали, что вы отбыли в Вашингтон. У меня был бизнес здесь, так что я решила убить двух птиц одним камнем. Оу-кей, – протянула она и положила руки на стол. – К делу. Насколько понимаю, вы знакомы с канцлером Германии, князем фон Бисмарком?

Это был удар ниже пояса. Прежде всего, мне трудно было назвать словом «знакомый» немецкого мерзавца, втянувшего меня в дьявольский штракенцский заговор и пытавшегося убить меня[230]. И как только ей удалось…

– Вы упоминаете о нем в своей книге, – дама похлопала по лежащему на столе тому, – в словах, заставляющих предположить, что вы встречались с ним. «Дни и странствия». В высшей степени интересно. Как понимаю, вы знали его?

– Весьма близко, – настороженно отвечаю я. – В одно время мы являлись … хмм… компаньонами. Однако лет сто его уже не видел.

Ну, если точнее, то двадцать восемь. И с радостью отсчитывал каждый новый год.

– Очень хорошо. Ага. Корпорация Освоения Верховий Миссури, президентом и главным держателем акций которой я являюсь… Простите, что-то вызывает у вас улыбку? – Единственный глаз блестел, как кремень. – Быть может, вы находите не совсем обычным, что женщина занимает такой ответственный пост?

На самом деле причиной оживления были слова «освоение» и «верховий», но ей-то я этого сказать не мог.

– Отнюдь, я просто вспомнил, как познакомил князя Бисмарка с боксом. Прошу прощения. Что же до вашего поста, то мне приходилось знавать немало леди, стоявших во главе весьма крупных предприятий, включая королев Англии и Мадагаскара, императрицу Китая, а также покойную ныне рани одного из индийских княжеств. Вы очень сильно напомнили мне ее – она была так же ослепительно-красива.

Дама даже бровью не повела.

– Наша компания, – невозмутимо продолжает она, – владеет обширными землями на реке Миссури. Вам ведь приходилось там бывать? Оу-кей. Расположены данные земли в районе пароходной пристани, недавно получившей – в честь вашего приятеля – новое наименование «Бисмарк», хотя оный, видимо, не догадывается об этом.[231] – Ее рука взяла сигарету. – Мы намерены воспользоваться этим совпадением, чтобы привлечь в регион немецких поселенцев и денежные вложения. Ага. Суммы будут значительные, и личная поддержка германского канцлера в виде визита была бы для нас просто бесценной. Оу-кей?

– Милая леди! Не хотите ли вы сказать, что рассчитываете на приезд Бисмарка в Америку? Но он же так занят.

– Разумеется, это маловероятно, – она выпустила дым. – Но поддержка, хотя бы даже проявление заинтересованности и желания с его стороны, очень важны. Естественно, мы ведем переговоры с правительством Германии. Однако персональное участие человека, хорошо ему знакомого, серьезно поможет нам добиться его расположения. Что вы на это скажете? Одна его подпись на письме, одобряющем наш план, принесет нам многие тысячи долларов.

– Значит, вы хотите, чтобы я попросил Отто Бисмарка благословить вашу затею?

– Ага. Вер-но.

Что ж, мне приходилось слышать о предприимчивости янки, но это било все рекорды. Идея вовсе не являлась нелепой. Разумный план, представленный на рассмотрение Бисмарку, вполне мог удостоиться его доброго слова, а уж американцам не стоит объяснять, как превратить оное в звонкую монету. Зато как представить себе письмо Флэши: «Дорогой мой Отто, помнишь ли ты веселые денечки, проведенные нами в Шенхаузене в обществе крыс и Руди, когда ты делал из меня двойника того венерического принца?» Может, пошантажировать его? Глупая мысль. Но я чуял в ее плане прибыль: деньги и… Я смотрел, как она курит, глубоко затягиваясь. О, Юпитер, деньги тут на самом последнем месте! Дама пристально глядела на меня, подперев щеку рукой с сигаретой. Любопытно, этот блеск в ее прекрасном черном зрачке суть отражение исключительно делового интереса? Посмотрим.

– Сначала мне нужно в деталях ознакомиться с вашим планом.

– Ага. Мы хотим, чтобы вы посетили город Бисмарк, и увидели все на месте. Нескольких недель…

– Бисмарк! – воскликнул я. – Погодите-ка, не тот ли это городишко на Миссури, неподалеку от которого расположен военный пост, носящий название форт Авраам Линкольн? Господи, да это же на самом фронтире!

– Вер-но. Так вы бывали там?

– Нет, зато мой друг – тот самый мужчина, с которым вы видели меня в отеле «Бревурт» – командует войсками в форте Линкольн. Надо же, какое необычайное совпадение! Да я только сегодня встречался с ним…

– Неужели? Я хотела сказать, что, осмотрев местность и ознакомившись с проектами, вы сможете написать князю Бисмарку или посетить его, если сочтете это необходимым. Корпорация, естественно, принимает на себя все расходы, равно как…

– Кто будет показывать мне местность? Вы? Лично?

– … равно как выплату вам вознаграждения в размере до пятнадцати тысяч долларов. Ага. – Президент затушила сигарету. – Я. Лично.

– В таком случае, – галантно ответствую я, – не сочту возможным отказаться.

Одарив меня металлическим взором, она взяла новую сигарету и прикурила ее прежде, чем я успел предложить помощь.

– Я, конечно, не могу обещать, – продолжаю, – что Бисмарк согласится…

– Пять тысяч мы заплатим за ваше личное обращение к канцлеру, направленное после согласования с нами, – резко отвечает она, туша спичку. – Итоговая сумма будет зависеть от результата: пять тысяч в случае отказа, десять – в случае согласия. Ваш бонус может быть увеличен пропорционально заинтересованности, которую он выразит.

Деловитая стерва, ей-богу – холодная, как окоченевший эскимос, и при этом с наружностью Лукреции Борджиа. Я заверил ее, что условия вполне приемлемые.

– Оу-кей, – президент позвонила в колокольчик. Когда дверь отворилась, она произнесла: – Зарезервируйте место в спальном вагоне первого класса до Бисмарка и обратно для сэра Гарри Флэшмена, К.В., К.О.Б. – Дверь закрылась. – Там имеется отель, но я не дала бы за него и гроша. Могли бы вы остановиться у своего армейского друга? Если нет, мы снимем для вас лучшие комнаты, какие возможно. Так как? Оу-кей.

Одноглазая положила сигарету, встала и подошла к секретеру у стены. Я с вожделением созерцал высокую стройную фигуру, любуясь локонами, обвивавшими ушки, и элегантной шейкой, открытой благодаря забранным наверх волосам. Опыт подсказывал мне, что женщина с такими формами неизбежно должна использовать их для цели, предназначенной им природой. Пусть это форменный Скрудж с холодной расчетливостью, металлом в голосе и пронизывающим взглядом, но она не стала бы так шикарно одеваться или столь искусно прихорашиваться только для того, чтобы копаться в своих гроссбухах. Если не сумею уложить ее в постель, значит, пора выходить в отставку. Едва я подумал об этом, дама повернулась и плавной походкой направилась ко мне, держа в руке конверт.