Здесь совершилось нечто сказочное, и если бы другие говорили, то я не поверил бы, а то сам видел. Вырубова упала на землю, как простая кающаяся мужичка, дотронулась своим лбом обеих ступней Распутина, потом поднялась, трижды поцеловала Григория в губы и несколько раз поцеловала его грязные руки и ушла».

С 1906 г. по 1917 г. за Распутиным охранка установила наружное наблюдение. Филёры следили буквально за каждым его шагом и ежедневно докладывали о поведении «Тёмного» (такую кличку имела Распутин в полиции).

Такие свидетельства могут составить несколько увесистых томов. Можно оспаривать отдельные эпизоды, но в целом картина более чем ясная. Защита Распутина при этом выглядит достаточно смешно.

Тот же Николай II доказывал Родзянко, что совместные походы с дамами в баню вполне естественны, «у простолюдинов так принято». На самом деле отдельные случаи совместной помывки прекратились ещё в XVIII в. Автор «Жизни за царя» Олег Платонов[72] на полном серьёзе утверждает, что Распутин вместе с дамами только входил в баню, а далее Григорий смиренно шёл в мужское отделение, а дамы чинно шествовали в женское.

Распутин был нужен сексуально озабоченным аристократкам, чиновникам, рвавшимся к министерским портфелям, и купцам, стремившимся урвать выгодный казённый заказ или получить высочайшее прощение за совершенные преступления. Сила Распутина была в том, что он презирал таких людей и одновременно давал им то, что они хотели.

В Петербург Распутин был привезён по приглашению черносотенца протоирея Иоанна Вострогова. У черносотенцев Гришка не задержался, считая их несерьёзной компанией. Зато через них Распутин попал в салон графини С.Ф. Игнатьевой (урождённой княжны Мещёрской). Старая графиня надолго стала почитательницей старца. В салоне Игнатьевой сформировался и кружок первых почитателей старца: мать и дочь Головины, мать и две дочери Лохтины и другие.

Мария Головина (Мунька, как звал её Распутин) познакомила старца с Милицей Николаевной, дочерью короля Черногории и женой великого князя Петра Николаевича (внука Николая I). Милица и её родная сестра Стана (жена герцога Лейхтенбергского) были очарованы Распутиным. Теперь до престола Гришки остался всего один шаг, и сёстры-черногорки помогли сделать его. 1 ноября 1905 г. Николай II записал в дневнике: «Пили чай с Милицей и Станой. Познакомился с человеком Божьим — Григорием из Тамбовской губ.».

Первые месяцы знакомства встречи царской четы с Григорием редки. Николай и Александра пока параллельно принимают и конкурентов. Запись из царского дневника от 14 января 1906 г.: «В 4 часа к нам пришёл человек Божий Дмитрий из Козельска... Разговаривали с ним около полутора часа». Можно только догадываться, о чём царь говорил с дауном Митей.

Постепенно влияние Распутина на царскую семью росло, а «божьи люди» — конкуренты, как заморские, так и туземные, получали отставку.

У апологетов Николая II стало далее традицией представлять Распутина как исцелителя царевича Алексея. Тот же Боханов пишет: «Распутин играл в жизни Александры Фёдоровны роль наставника-утешителя. А как иначе могла воспринимать любящая мать человека, спасавшего от гибели её любимого больше всего на свете сына? Наверное, редкая женщина не стала бы боготворить того, кто нёс такое счастье!»

Каким образом Распутину удавалось улучшать (вылечить гемофилию невозможно) состояние ребёнка, сейчас трудно сказать. Возможно, им были использованы какие-то народные средства, останавливающие кровотечения. Возможно, использовались наркотики, и, без сомнения, Распутин обладал сильным гипнотическим действием как на ребёнка, так и на окружавших его. Успокоится мальчик, успокаивалась мать, успокаивались доктора и обслуга царевича. В такой обстановке увеличивалась сопротивляемость организма ребёнка и наступало улучшение.

Как психотерапевт старец был нужен матери больше, чем ребёнку. Из дневника царя и мемуаров врачей, вызываемых к царице, явствует, что Александра Фёдоровна непрерывно болела. Она неделями могла лежать в постели. Прислуга или лично Николай II выкатывали её гулять в каталке, как парализованную.

Царицу неоднократно обследовали лучшие врачи России и Западной Европы, но никаких болезней не нашли, кроме психических. Врач Бехтерев отступился от лечения Алисы, полагая, что дурная наследственность в сочетании с мистическими психозами делает болезнь неизлечимой. Опытный невропатолог Г.И. Россолимо позлее писал: «Я нашёл императрицу в состоянии животного ужаса. Никогда до этого не видав меня, она вдруг кинулась целовать мне руки! Никого не узнавала, постоянно рыдая. Просила, чтобы я вернул ей сына... Чепуха какая-то! Ведь наследник находился в соседнем, игральном зале. Я потребовал удаления больной из привычной для неё обстановки. Настаивал на клиническом содержании. “Что это значит? — возмутился Николай. — Уж не хотите ли вы, чтобы я посадил её в бедлам?”».

Ограничивались ли отношения Александры Фёдоровны и Распутина беседами или зашли дальше? Доказательств тут нет, и историк здесь не вправе делать какие-либо предположения. Доподлинно известно, что Григорий целовал царицу, как объясняла позлее Вырубова следственной комиссии: «...у него был такой обычай... он всех тогда целовал три раза, христосовался». Стоит привести целиком письмо[73] Александры к Распутину, подлинность которого признал сам царь, когда получил его от министра внутренних дел Макарова:

«Возлюбленный мой и незабвенный учитель, спаситель и наставник. Как томительно мне без тебя. Я только тогда душой покойна, отдыхаю, когда ты, учитель, сидишь около меня, а я целую твои руки и голову свою склоняю на твои блаженные плечи. О, как легко, легко мне тогда бывает. Тогда я желаю мне одного: заснуть, заснуть навеки на твоих плечах, в твоих объятиях. О, какое счастье, даже чувствовать одно твоё присутствие около меня. Где ты есть... Только ты, наставник мой возлюбленный, не говори Ане [Вырубовой] о моих страданиях без тебя. Аня добрая, она — хорошая, она меня любит, но ты не открывай ей моего горя. Скоро ли ты будешь опять около меня? Скорей приезжай. Я жду тебя и мучаюсь по тебе. Прошу твоего святого благословения и целую твои блаженные руки. Во веки любящая тебя М.».

Надо ли говорить, что в дворянской среде такое письмо было достаточным поводом для дуэли и развода, а простой русский мужик разобрался бы с благоверной и её адресатом с помощью топора.

14 июня 1915 г. Александра пишет Николаю в ставку: «Посылаю тебе его [Распутина] палку, которую он когда-то получил из Нового Афона, чтобы передать тебе. Он пользовался ею, а теперь посылает тебе в знак благословения. Если можешь, хоть иногда пользуйся ею. Мне приятно, что она будет стоять в твоём купе рядом с той палкой, которую в своё время трогал мсье Филипп».

А вот письмо от 3 декабря 1915 г.: «Не забудь, — сопровождает Александра Фёдоровна инструкцией посылаемый супругу гребешок, — причёсываться перед каждым трудным разговором и решением. Эта маленькая гребёнка принадлежит нашему Другу. Она придаст тебе силы».