Такого испытания рассудок Яны не выдержал…

…Когда они преследовали ту женщину, ни один не обратил особого внимания на необычный цвет её волос. Среди тюрок иногда встречались блондины – свидетельство их родства с каким-то древним народом, некогда жившим по соседству с хань. Но даже среди них не водилось женщин с такими белыми лицами и водянисто-голубыми глазами. Эти подробности не врезались бы так в память полукровки, если бы лицо женщины не было перекошено гримасой запредельной ярости. Вокруг этого лица в разные стороны безобразно торчала наполовину рассыпавшаяся причёска – женщина выдернула две шпильки и держала их, словно ножи, в каждой руке. Она шла… шла прямо к ним широким шагом и – молчала. Вот это молчание почему-то напугало его сильнее всего.

– Масуд, – он дёрнул напарника за рукав. – Брось девку, уходим.

– Что ты ещё надумал? – недовольно отозвался друг, затягивая узел на поясе, которым вязал руки ханьской девчонке. – Добычу бросить, когда она сама в руки пришла? Дурак, да? Много тут бесхозных девок бродит, да?

– Уходим, я сказал! – неожиданно зло рявкнул полукровка.

– Да что с тобой, Абдаллах?.. О! – это он оглянулся. – Надо же – двойная добыча!

– Тебе шайтан разум помутил? Уходим!

– Подержи, – тот спихнул ему на руки связанную девчонку и пошёл навстречу возвращавшейся женщине.

Наверное, он сказал что-то этой демонице с белым лицом. Возможно, даже что-то умное, хотя это вряд ли. Женщина вскинула обе руки, метя шпильками ему в лицо. Масуд ждал этого. Ему удалось перехватить руки женщины. Но лишь миг спустя он понял, что зря это сделал. Сказать по правде, полукровка усомнился в том, что его друг в тот момент вообще был способен что-либо понимать. Очень трудно связно мыслить, согнувшись в три погибели и хватаясь обеими руками за жестоко ушибленное место. А когда женщина довершила расправу ударом коленом в лицо, сомнений больше не осталось.

Демоница. Гуль или дэви. Нечисть.

Полукровка, бросив связанную девчонку, помчался по улице, боясь вскрикнуть и привлечь внимание злого духа, обернувшегося женщиной. Его мать была правоверная хань, и она, конечно же, рассказывала сыну сказки о демонах, в которых верили её предки… Он не бренное тело спасал, а душу. А Масуд… Остаётся лишь молиться, чтобы Всевышний был милостив к нему. Только Ему под силу совладать с древними демонами…

…«Как всегда – в обозримом пространстве ни одного стражника. Классика жанра, – мысленно ругалась Яна, перерезая позаимствованным у беспамятного противника ножиком насмерть затянутый на руках девчонки пояс. – Вот пожалуюсь принцессе, и полюбуюсь, как с начальника столичной стражи будут стружку снимать. Как не надо, так пристают – мол, женщина, почему без слуг ходишь. А как нужны, так нету их…»

– Не ушиблась? – спросила она, поднимая девчонку на ноги.

– Нет, госпожа, – дрожащим голоском пролепетала перепуганная и зарёванная девчонка.

– Я-то к семье спешила, хотела угол срезать… дура старая… А тебя что сюда понесло в такое время?

– Я… за вами шла, госпожа… – захныкала девчонка. – Великая госпожа велела передать вам письмо, но вы так быстро ушли… А у меня приказ, и я не могла ослушаться.

М-да. Великой госпожой в Чанъани величали только одну даму – принцессу Тайпин.

– Письмо, говоришь?

– Да, госпожа. Прошу, госпожа, – девчонка, отряхнувшись, извлекла чудом не выпавшее из рукава письмо – сложенный «гармошкой» листок дорогой бумаги – и с поклоном подала ей. – И благодарю вас, госпожа, за избавление от… этих…

– Пойдём отсюда, – Яна, приняв бумагу, разворачивать её не стала. Покосилась на стонущее тело, валявшееся в паре шагов от них, и резонно предположила, что задерживаться здесь не стоит. Стража, так некстати отсутствовавшая в самый ответственный момент, может не менее некстати появиться. А тут налицо бесчувственная жертва и… две преступницы.

Уголок, где можно было кое-как привести причёску в порядок, нашёлся довольно скоро. Затем Яна бегло прочла письмо, в котором принцесса «настоятельно советовала» следовать за девушкой, которая его подаст. Да и почерк принцессы Яна уже отличала от прочих, письмо однозначно подлинное.

– Я провожу вас, госпожа мастер, как и велела великая госпожа, – девушка оправилась от потрясения на удивление быстро и поклонилась с достоинством служанки высокопоставленной особы. – Она велела на словах передать, что ваша семья в безопасности. Мне приказано проводить вас к ним.

– Что?

– Великая госпожа знала, что вашей семье грозит опасность, и приняла меры, – девушка поклонилась снова. – Идёмте за мной, госпожа.

Снова сетка правильных, чётко распланированных улиц. Снова чередование освещённых фонарями клочков пространства и широких полос темноты. Тёмные дома, и светившиеся бумажными окнами, на которых иногда мелькали тени обитателей. Шумные гостиные дворы, где гости иногда засиживались в трапезной до рассвета, и тихие домики мастеровых, где ложились спать с заходом солнца. Топот стражи, не обращавшей внимания на чинно семенящих женщин – явно госпожу из сословия богатых ремесленников со служанкой – и тишина особо тёмных улиц. И раскинувшийся над всем этим дивный Звёздный мост – Млечный Путь. В Чанъани, столице империи Тан, где небо не коптило множество автомобилей, ещё можно было его увидеть. Хотя здесь и были мастерские, и Млечный Путь выглядел в городе несколько бледнее, чем в степи, но всё равно зрелище оставалось великолепным.

– Сюда, госпожа мастер, – девушка скользнула в переулок. – Идите за мной.

Смутная тень нехорошего предчувствия мелькнула по краю сознания, заставив Яну встряхнуться и помыслить хоть немного более логично. Наверное, только поэтому она заметила то, что должна была заметить с самого начала.

Служанки принцессы, все как одна, носили сложные причёски, тратя уйму времени на их сооружение. Эдакий дресскод образца начала восьмого века, прихоть её высочества. А у этой по спине моталась длинная коса.

Тёмный переулок и подозрительная личность. Идеальное сочетание для преступления. Но не девчонке ведь его совершать, верно? Значит, у неё есть сообщники, не так ли?

Повинуясь внезапно обуявшей её паранойе, Яна выдернула из многострадальной причёски свою верную шпильку. Прижала девчонку к стене и приставила остриё к горлу.

– Пискнешь – убью, – тихо предупредила она.

Надо было видеть глаза девчонки – на пол-лица. По ханьским понятиям Яна совершила немыслимое: применила силу против женщины. Женщину мог побить её муж или отец. Мать могла отхлестать по щекам непослушную дочь или провинившуюся служанку. В любом случае всё сводилось к выяснению отношений по вертикали «высший – подчинённый». Но никогда здесь не было бабьих драк, никогда ханьская женщина не вцеплялась коготками в волосы сопернице и не била чужую служанку. Тем более, не грозила ей смертью. Пожалуй, это потрясло девушку куда больше, чем само наличие острой шпильки у горла и угроза.