и решивших, что именно они, в силу мощи своего характера, интеллекта и опыта, были предназначены историей для низвержения Хозяина. Сравнивая, скажем, книги Хрущёва, Микояна, Померанца и Солженицына, мы можем увидеть, что Микоян высказался на эту тему наиболее ёмко, кратко, сухо и солидно. Не как экзальтированный активист-публицист, горящий желанием отомстить усатому тирану, а как трезвый и опытный государственный лидер.

О роли Снегова Шатуновская сообщает мало, об участии генерального прокурора СССР Романа Руденко умалчивает. А без Руденко вообще ничего не двигалось и не решалось. Ни один подзаконный акт не вступал в силу без одобрения Генеральной прокуратуры. Роль Руденко огромна и несомненна.

Так или иначе, Шатуновская безоговорочно подтверждает и ведущую роль Микояна в начатом процессе десталинизации, и то, что Молотов, Маленков и Суслов активно противодействовали этому. Что касается Померанца — вот его характеристика Микояна: «Микоян боялся живого Сталина, изворачивался, готов был на все, чтобы не попасть в опалу, но как только Сталин умер, — страх исчез, и лесть исчезла, как дым. Ворошилов и Буденный, храбрые в бою, были пропитаны страхом до глубины подсознания. Им и мертвый Сталин был страшен. Трудно сказать, что спасло от этого Микояна. Хрущева спасала его беспорядочность, его неподатливость любой логике, в том числе логике зомбирования. У Микояна сказалась, может быть, способность скрывать свое лицо под маской, не столько личная, сколько разлитая в воздухе Востока, своего рода культуры сохранения себя в обстановке общей лжи при дворе деспота. Член сталинского Политбюро, сохранивший память сердца, найдет адвоката среди ангелов. Для таких людей католики придумали чистилище».

Померанц, убеждённый антисталинист, также прошедший через лагеря (сидел около 4 лет), тут, конечно, перегнул палку, решив, что может прокладывать для Микояна маршрут по загробному миру. Ну какое может быть «чистилище» для Микояна, убеждённого атеиста-безбожника?

Человека должен судить не историк, а сама История.

2

Возвращение депортированных народов

Реабилитировать отдельных граждан, пусть и в их миллионной массе, было мало.

Репрессиям подверглись целые народы, их тоже надо было реабилитировать.

Когда мы говорим о феномене Микояна, мы прежде всего видим, что этот человек отметился в совершенно разных областях внутриполитической, хозяйственной, внешнеполитической деятельности СССР. Разброс потрясает. Вот он в Америке, покупает колбасные цеха, а вот он уже на Камчатке, поднимает рыболовецкое хозяйство. Вот он ведёт переговоры с Мао, а вот уже с маршалом Тито.

Уникальным образом Анастас Микоян оказался крепко причастен к определению судеб народов Кавказа, в том числе чеченцев и ингушей.

Специфику этих территорий Микоян знал досконально. Исключительная сложность региона — этническое многообразие, когда люди, проживающие на противоположных склонах одного ущелья, могут разговаривать на разных языках.

В середине 1920-х, работая в должности главы Юго-Восточного бюро ЦК ВКП(б), Микоян добился определения юридического статуса горских народов. Тогда чеченцы были сельскохозяйственным и животноводческим народом, жили в аулах. Своих городов не построили. Столица Чечни, город Грозный, изначально возникла как казачье укрепление, чеченцы приезжали в Грозный только для того, чтобы продать сельскохозяйственную продукцию и купить патроны. Примерно тогда же появилась и юмористическая поговорка: «Спустился с гор за солью». Поговорка, кстати, совершенно беззлобная, кавказцы сами её с удовольствием повторяют.

Союз России и народов северного Кавказа складывался столетиями. Суть этого процесса наиболее точно выражена в словах имама Шамиля, сдавшегося в плен русским войскам в 1859 году. Его повезли в Петербург, для разговора с императором Александром II. Проехав через всю Европейскую Россию, Шамиль сказал: «Если бы я знал, что Россия такая большая, я бы никогда не стал с ней воевать».

Роль Микояна в установлении твёрдого союза горских народов и Москвы очень велика. Он предложил чеченцам формат автономной республики, то есть войти в состав одной большой страны, но при этом оставить для себя элементы самостоятельности, иногда косвенные или даже декоративные, но при этом греющие самолюбие горцев. Горские народы жили своим патриархальным укладом, и жить умели, хорошо себя кормили, но были малочисленны и провинциальны, Микоян смог донести до них все преимущества политического союза с Москвой.

Народы эти, включая и чеченский, никогда не были «дикими», в обывательском понимании этого слова. Общества управлялись советами старейшин, и старейшины отлично понимали все выгоды союза с сильной Россией. Союз обещал устойчивое развитие, организацию школ, больниц, высших учебных заведений, строительство промышленных предприятий, развитие нефтедобычи, сельского хозяйства. Горские народы влились в общую семью и получили от этого большую прибыль.

Когда Сталин решил депортировать чеченцев и ингушей, Микоян был очень недоволен, но изменить ничего не мог. К 1944 году Сталин уже видел, что побеждает в мировой войне, и мнил себя властелином планеты. Он переселял народы и рисовал границы государств по своему усмотрению. Переселения и перемещения он практиковал давно. В 1937 году переселил корейцев из Приморья, в 1941 году — немцев Поволжья. Далее Хозяин вошёл во вкус, размах возрос. Сталин увидел, что имеющиеся в его распоряжении войска НКВД, отлично вооружённых, обученных и имеющих боевой опыт, — достаточно, чтобы передвигать огромные человеческие массы в любом направлении по своему усмотрению. После войны он решительно перекроил границы Польши, большой и сильной страны, занимающей важнейшее геополитическое положение центра Европы. Чего уж говорить о чеченцах, балкарцах, калмыках? Про эти народы в Европе вообще мало кто знал.

Формальным поводом считается то, что некоторые чеченцы, калмыки, крымские татары воевали на стороне гитлеровской Германии. В любом случае наказывать целый народ за преступления некоторой его части нельзя ни с логической, ни с юридической точки зрения. Тем более нельзя было с точки зрения постулатов марксистко-ленинского учения, заявлявшего о полном снятии национальных различий. То есть Сталин, наказывая народы по принадлежности к национальности, шёл против основ ленинской политики. Микоян это всё в своей книге пишет внятно. Но из его же текста следует, что его возражения Сталин слушать не стал: он уже переходил в планетарный масштаб, подрисовывал к своим владениям всю Восточную Европу и половину Азии.

Руководил депортациями в том числе Иван Серов, ставший при Хрущёве главой КГБ. Микоян близко сотрудничал с Серовым в Венгрии, осенью 1956 года пытаясь предотвратить назревающий кровавый кризис. Серов был, по всей видимости, дельный человек, исполнял всё, что от него требовали, провернул множество удачных специальных операций. Он лично с оружием в руках обеспечивал нейтрализацию охраны Берии. И также лично с оружием в руках арестовал генерал-майора Пала Малетера, лидера венгерских мятежников. То есть Серов был просто крутым парнем, готовым выполнить любой самый опасный приказ партии и правительства.

Но Микоян по неким причинам Серова невзлюбил и добивался его отставки. Несмотря даже на то, что тот поддержал десталинизацию и общий курс на ослабление роли тайной полиции в жизни советского общества.

Микоян открыто возмущался тем, что офицеры МГБ,