А может, он, купец этот, и правду сказал… темплар вполне может уйти в лес, затаиться там, переждать несколько дней. Если так, то охоту надо продолжать — декту, две, пять… сколько понадобится. Сейчас этот темплар — ключ ко всему. Вернуться к Императору ни с чем — значит подписать себе приговор. В конце концов, два человека да один-два коня — это не иголка, найдутся. Если он не направился обратно в Орден — там его достать будет гораздо сложнее. Но Регнар был готов, если понадобится, преследовать темплара и на чужой земле.

Небрежным жестом велев управителю убираться с глаз долой, Регнар подошел к коню и взлетел в седло.

— Возвращаемся! — крикнул он своим людям, затем повернулся к молодому десятнику: — Керл, останешься здесь. Пусть твои люди еще раз объедут все окрестные села и хутора. Еще раз объявить о награде, а заодно и о том, что тот, кто поймает темплара и упустит, закончит, как эти олухи.

Молодой десятник проследил взгляд командира, брошенный на повешенных, коротко кивнул.

— И еще запомни, если нападешь на след орденца, ни в коем случае не преследуй. Просто следи, издалека.

— Но, командир… нас десять человек.

— Это приказ, Керл. Следить издалека, ясно?

Десятник Керл нахмурился, но согласно кивнул. Приказы тысячника не обсуждаются, их можно только выполнить — или умереть в попытке выполнить. Он был еще слишком молод, хотя и зарекомендовал себя отличным бойцом, и ему не приходилось сталкиваться в бою с вампирами… а иначе он бы знал, что десятка бойцов против одного вампира явно недостаточно.

Регнар попытался вызвать в памяти лицо вампирки — он видел ее там, на холме, откуда ему пришлось уйти, потерпев первое, пожалуй, поражение в своей жизни… Нет, ему и раньше приходилось отступать перед превосходящими силами врага, но впервые его элитная тысяча, полная сил, вынуждена была отойти просто потому, что какой-то сопляк владел мечом лучше, чем он, Снежный Барс Регнар… Сейчас он был готов отдать многое, лишь бы еще раз скрестить клинки с проклятым темпларом. Да… он точно помнил, что тогда рядом с алым и в самом деле была какая-то девчушка… черноволосая, невысокая, с отменной фигурой — но больше в памяти не сохранилось ничего. Она — вампирка?

Регнар покачал головой — что же должно было случиться, чтобы рыцарь Света, вечно кичащийся своей борьбой с силами Тьмы во всех их проявлениях, взял в спутницы это демоническое создание? Видимо, миссия, ради которой темплар вместе со своей проклятой спутницей забрался на имперскую землю, невероятно важна. Что ж, это еще одна причина, чтобы выследить его, — что бы ни задумал Орден, эти замыслы необходимо сорвать.

Повинуясь шпорам всадника, могучий конь пошел рысью. Регнар, приподнявшись в стременах, подставил лицо прохладному ветру. Белые волосы развевались, бился в воздухе длинный черный плащ, бил по земле копытами черный конь… все это придавало всаднику пугающий вид, и даже его воины, которые знали командира не один год, чувствовали — что-то происходит. Барс вышел на охоту, он чувствует запах крови, и он не свернет, не бросит свежий след… чего бы это ему ни стоило.

Синтия держалась на ногах уже достаточно твердо, но желание поспать превратилось в навязчивую идею. Снова зарядил дождь, Шенк опять начал кашлять, и еще одна ночевка в холоде и сырости могла его попросту убить. Рыцарь и сам это понимал, а потому, когда девушка предложила рискнуть и попытаться провести ночь в гостинице, в относительно комфортных условиях, с горячей пищей и сухой постелью, он не устоял перед таким соблазном.

Будь на его месте кто-нибудь более опытный, хотя бы тот же Дрю, он бы наверняка избрал бы иной, менее опасный путь. Например, наведался бы в какой-нибудь отдаленный хутор, вырезал бы всех его обитателей, отсиделся бы там пару дней, а уходя, сжег бы дом, дабы замести следы. Идеальное решение — минимальный риск, неплохое укрытие… При этом фаталь не мучился бы кошмарами, спал бы спокойно и обедал бы с отменным аппетитом… даже несмотря на трупы хозяев разного пола и возраста, сваленные где-нибудь в сарае. Но то, что мог без особых угрызений совести позволить себе фаталь, то, с чем смирился бы брат-экзекутор, то, что сумел бы принять отец-инквизитор, было совершенно неприемлемо для рыцаря Света.

А потому он принял решение глупое настолько, что могло оказаться безнаказанным. Именно по причине своей глупости. Вместе с Синтией, по такому случаю спрятавшей клыки под белозубой улыбкой симпатичной загорелой девушки, он попросту завалился в хорошую гостиницу в ближайшем городке, громогласно потребовал горячей еды и лучшую комнату — одну на двоих, разумеется, ибо иное требование вызвало бы непонимание, а значит, и настороженность. Демонстративно сидел весь вечер в общем зале, поглощая жареное мясо в неимоверных количествах, громко смеялся, хлопал по заду служанку — в общем, вел себя совсем не так, как следовало бы поступать загнанному, преследуемому человеку, во все лопатки удирающему от неминуемой смерти.

Наверное, ему просто не повезло. Никто — даже хозяин гостиницы, которому самой судьбой велено пристально поглядывать на всех постояльцев — не обратил внимания на богато одетого рыцаря, сорящего золотом направо и налево и намеревающегося уединиться с молодой девушкой со вполне понятными целями. То есть обратил, конечно, и вино подал получше, и комнату нашел почище, и цену за все это назвать удвоенную не постеснялся. Но догадаться, что этот богатый дворянин — тот самый орденец, которого разыскивают на всех дорогах и тропах, — не догадался. Или не захотел «догадаться» — ибо не мог не понять, что и платящего золотом постояльца лишится, и золото запросто могут отобрать, ибо «порченое», а то и вовсе «проклятое». «Порченое» можно еще вернуть, хотя бы половину, а о «проклятом» и не заикайся.

В общем, должен был хозяин послать слугу к управителю, за солдатами, а то и сам попытаться захватить богатого гостя — но не стал. Ибо награда — кто ее знает, обломится или нет, власти не любят расставаться с золотом, которое считают своим, а золото гостя — вот оно, катятся по столу монетки. Одна задругой — за хорошее мясо, за дорогое вино, за постель без клопов.

Но не только глаза хозяина обшаривали зал, поглядывая, чья кружка уже опустела и должна быть наполнена вновь, у кого тоже пуста, но пуста и мошна, а значит, подливать гостю дальше — один ущерб для заведения. Внимательные глаза невысокого тщедушного человечка, что сидел в дальнем углу, на самом непрестижном месте, да и пиво пил наидешевейшее, такое, что в иных тавернах даром наливают, тоже внимательно скользили по посетителям. Правда, человека беспокоило отнюдь не то, что именно люди ели и пили да у кого сколько осталось в тарелках и кружках. Куда больше человека интересовали увесистые кошельки, особливо то, где именно они были привязаны. И, ясное дело, рыцарь, платящий золотом за дешевую еду в придорожной харчевне, сразу приковал к себе взгляд карманника. И тому, умеющему мгновенно выделить из толпы очередную жертву и вести ее чуть ли не часами, теряя и безошибочно находя вновь, не составило ни малейшего труда догадаться, кто перед ним.

Нет, сейчас он видел перед собой не человека в кольчуге и с недлинным, не вполне подходящим к стати мечом… мешок золота, звонкого, доброго… ну, пусть не очень доброго, но все же золота. Полезть к кольчужному рыцарю даже с ножом не могло присниться карманнику и в страшном сне. Тем более с веревкой, ибо сказано было ясно даже для тупого — пленник ценен, лишь пока жив, а за его голову можно лишиться и своей. Чем так ценен этот человек — не объяснялось, да и не так уж важно, неисповедимы пути имперских властей, и не дело простым смертным задумываться о таких вещах. Поэтому, улучив подходящий момент, карманник выскользнул из-за стола и исчез за дверью. В этом городе найдется немало людей, готовых попытать счастья в надежде на хороший куш. А ему, наводчику, обломятся неплохие комиссионные, и он позаботится выговорить для себя заранее хорошие условия.