-Да... Худо дело... Совсем парня скрутило. Одно тут излечение - наступление нового дня со светом солнечным. Ладно ложись и слушай меня внимательно, - оживилась вдруг Анчутка, ее глаза чуть расширились и не мигая она, как настоящий гипнотизер, стала произносить слова низким голосом, сказанные, когда-то ей ее прабабкой.- Все твои страхи я себе забираю, а ты сейчас спокойно на кроватке своей спишь, с женой Настей. А так как я у тебя нынче в сторожах хожу, то ни одна лихоманка и на шаг к тебе не приблизится.- подняв руки вверх, она тихо заговорила, да так чувственно, что по щекам у ней катились слезы.- Луна, дочь земли ночной, укрой голову добра молодца своим серебряным платком, сохрани разум его для жены и детей будущих, отведи от него заговоры лесных жителей и помоги взять силушку от земли твоей, матушки.

Анчутка произнося эти слова, крепко прижала голову Степана к своей груди так, чтобы этот мудрый заговор выплескивался прямо на него, мысленно укутывая им ошалевшего парня, как шелкопряд укутывает шелковыми нитями свою не созревшую куколку. Только нити эти были особенные, невидимые, сотканные из слов материнской любви. Они словно пронзали обессиленного напарника, расслабляя вздрагивающее тело, медленно погружая его в глубокий сон...

Тяжело вздохнув, не открывая глаз, осторожно, Степан сам, без посторонней помощи, словно кто поддерживал ему голову, слегка облокотился о близ стоящее дерево.

-Энто хорошо... Значит сработало.

Обрадовалась Анчутка, быстро достав из своего рюкзака махровый халат, чтоб подложить его под голову спящего напарника, волосы которого переливались в свете луны.Потом взяв из его рук спички, разожгла костер, который моментально отвел все ее тревоги.

-Вот видать и ты свое счастье нашла?- послышался голос в темноте, от неожиданности, которого Анчутка вздрогнула.

-Кого еще лихоманка принесла?- недовольствовала Анна Григорьевна, вглядываясь в темноту.- Меня-то хрен испужаешь, не маленькая я уже. Лучше выходи и покажись, да своей рожи не стыдись, от старости и моей в пору всех вас пугать, совсем съежилась, как морковь прошлогодняя.

-Пришла, не побоялась...? Давненько так далеко к нам не захаживала.

К костру подошла старуха, лица, которой из-за длинных лохмотьев не было видно, а сзади у нее висел огромный горб. Она шла тихо, не поднимая ног, будто стояла на воздушной подушке, но близко к костру подойти не решалась.

-А энто ты Глафира, не угомонишься никак, уж сотня лет прошла, как ты в болотах сгинула, тепереча занятие себе новое нашла, людей живых пугать.

-Плохо мне, совсем одна я. Только одна у меня радость это моя ноша за плечами.

-Да... И как тебя угораздило жизни себя лишить, ведь в богатстве жила... Может поближе подойдешь, да у костра погреешься.

-Ты же знаешь, что мы не мерзнем, чего каждый раз меня смущать. А ты случайно моего не видала, Прокопа. - с надеждой в голосе спросила Глафира, еле сдерживая рыдающий голос.

-Не видала и не слыхала, ты уж прости... Да и об тебе-то мне только прабабка поведала, а ты мне с малых лет прохода не даешь в лесу. Я уже знаю точно, ежели только стемнеет и луна полная народиться, значит ваше величество скоро явиться.

-Прости, если чем обидела, только и мне не сладко.

-А русалки, они чо в свой хоровод не берут?

-Кому мы утопленники нужны, коль по доброй воле с жизнью расстались,- запричитал плачущий голос.- Одни только издевательства и насмешки слышишь.

-И зачем ты с собой такое сотворила, нельзя чо ли было энто как-то уладить.

-А если любовь? А если твой возлюбленный из бедняков? Да так произошло, что ребеночка нашего хотели изничтожить, бабку уже привели втихаря в ночь глухую, чтобы никто не знал. Луна-то так же светила, словно путь мне указывала. Вот я и ослабела в разуме, в окно выпрыгнула и в лес... Все мои беды разом разрешить хотела, думаю, утоплюсь, то покой и радость обрету, да и Прокопа спасу и ребеночек со мной, в моем тельце измученном, останется.

-Да девка, хоть и богато жила, а жизнь свою вечную загубила... Ах... Ежели бы только свою... - Анчутка вдруг осеклась и перевела свой разговор в другое русло.- А где твой ребеночек? Давненько я его не нянчила.

-Катюшка давно у меня за плечами толкается, всю спину истаробанила, как голос твой почуяла.

-Так выпусти, дай хоть поздоровкаемся.

Глафира повернулась спиной к Анчутке, скинула свои лохмотья на землю, которые небрежно прикрывали не горб, а два черных аккуратно сложенных крыла. Затем сложив руки на своей груди, она немного нагнулась вперед, чтоб дать возможность им распахнуться.

Это было похоже на медленно раскрывающий зонт. Весь черный, как дорогой, с серебристым отливом, бархат, он сказочно переливался в лунном свете, словно само ночное небо любовалась в нем, как в зеркале. И точно так, как и на небесном небосклоне, в перьях крыльев сверкали водяные шарики, расположение которых напоминало звездную карту. Одни были маленькие, словно точки, а вот другие были внушительных размеров. Преломляя в себе лунный свет, каждый из них мог ослепить не один человеческий глаз. Анчутка с детства предупрежденная о последствиях, старалась в момент, раскрытия крыльев Глафиры, на нее не смотреть, боясь или ослепнуть, или умом тронуться. Потому-то она и сидела тихо, смотря в противоположную сторону, каждый раз удивляясь волшебству происходящего.

Постепенно охватываемая серебристым светом, похожим на свет луны, в котором было не очень уютно и холодно, Анчутка не ощущала страха, чувствуя, как ласковый, пронизывающий все тело пучок света, словно живой организм, нежно приподнимал ее над землей, придавая телу легкость и уверенность.

Внутри, в самом центре крыльев, в позе внутриутробного плода, сидела улыбающаяся девочка, кожа на лице которой висела лохмотьями. Почувствовав волю, Катюшка тут же выпрыгнула и обежав деревья стоящие сзади Анчутки, подошла к ней со спины, и вцепилась ей в шею, крепко обвив ее тонкими руками.

-Катя, так нельзя... Анна не похожа на нас... Она живая,- с любовью в голосе, предупредила дочь Глафира.

Анчутку пробирал озноб, от прикосновения с безжизненной девочкой, но вида она не подала.

-Ах ты шалунья, совсем большая становишься, а я вот уже и в бабку превратилась. А ну ка..., садись ко мне на колени, да рассказывай кого нынче напугала.

-Дяденьку...! Он за дровами вышел, а я как завою волком, он и упал, еле до своего дома с дырками дошел.

-Во как...! Да ты у нас совсем