плечо на мужчину в первом ряду, но он постучал себе кулаком по груди, и кашель прекратился.

– Я, наверное, ошиблась, – пробормотала Вера, отступая на шаг назад.

Она не знала, что и думать. С одной стороны, она ощущала облегчение. На ее совести не будет смертей огромного количества людей и с подругами ничего не случится. С другой стороны, после разговора с Мирославой наутро после оргии в ОУЧР она искренне хотела, чтобы Вечность прекратила существовать. Но все было бессмысленно. Возможно, она поторопилась и не так поняла связь аксолотля и тироксина. И теперь отнятые у родителей дети, трансплантация органов, бесправие смертных, издевательства Вечных – все это будет существовать до скончания времен! Веру обуял ужас. Она подняла взгляд на Сентябрину и Мирославу.

Самодовольная улыбка появилась на губах изобретательницы, отзываясь сожалением в Вере.

– Я знала, что Вечность… – начала Мирослава, но не смогла договорить.

Ее лицо перекосилось, и изо рта мощной струей брызнула кровь. Вера отскочила назад и натолкнулась спиной на кого-то в первом ряду. Послышался хруст костей.

– Что со мной? – раздалось сзади.

Вера вздрогнула и посмотрела через плечо. С лица незнакомого Вечного ровными лоскутами спадала кожа.

– Нет! – заверещала Мирослава.

Вера обернулась к ней. Второй глаз, на месте которого неделю назад зияла дыра, вывалился из глазницы и повис на тонкой красной ниточке. Мирослава кричала и пыталась засунуть его обратно, но он, в очередной раз выскользнув из пальцев, оторвался и запрыгал по ступенькам возвышения прямо к Вериным ногам.

Вера приложила ладонь ко рту, пытаясь сдержать рвотный позыв. Куда ни посмотри, люди начали корчиться от боли. Доносилось мычание, хруст, сиплое дыхание. Вечные умирали. И в этом была виновата Вера.

Она развернулась и стала расталкивать людей, перешагивать через тела, пробираясь к девочкам. Они все еще стояли и с ужасом оглядывались по сторонам, но, кажется, не испытывали боли.

Вера схватила Таню за руку.

– Как ты? Нам нужно в больницу! – Она посмотрела на Иду. – А ты? Где-то болит?

– Нет, – отозвалась Ида, а Таня мотнула головой. – Вера, что происходит?

– Я не знаю… Но если вы в порядке, то нам нужно бежать.

– Мы должны помочь! – воскликнула Таня.

– Нет! – сказала Вера, обхватила свободной рукой Идино запястье и потянула на себя.

Ни на секунду не отпуская подруг, она потащила их к выходу, стараясь не наступать на упавших Вечных. Каждый шаг давался с трудом. Сможет ли она когда-нибудь полностью восстановиться после единственного укола?

– Остановите ее! – захлебываясь кровью, закричала Сентябрина.

– Черт, – выругалась Вера, споткнулась о чью-то ногу, вывернутую под неестественным углом, и отпустила Таню и Иду.

Она обернулась к подругам. В следующую секунду кто-то положил тяжелую лапищу на ее левое плечо и заломил правую руку за спину. Вера ахнула от резкой боли.

– Если будешь сопротивляться, я сломаю тебе руку, – раздался голос Ласта над ухом.

Вера бросила взгляд через плечо. От заботливого Ласта у больничной койки не осталось и следа.

– Что ты наделала? – раздался рядом голос Мирославы.

Вера посмотрела перед собой. Мирослава выглядела совершенно ополоумевшей с одним целым глазом и заляпанной кровью одеждой. Вера попятилась, но не смогла сделать и шага – заболела заломленная Ластом рука. Острые ногти Мирославы впились в Верино горло.

– Признавайся! Что ты сделала? Как?

Вера мотнула головой, но Мирослава надавила еще сильнее, раздирая кожу и мешая нормально вздохнуть.

– Я избавила мир от вас, – прохрипела Вера. – И я бы сделала это снова. И снова!

– Чтоб ты сдохла! – закричала Мирослава, плюясь кровью.

Вера ощутила холодные капли на своем лице.

Таня и Ида, до сих пор неподвижно стоявшие в стороне, наконец сбросили оцепенение, подбежали и буквально повисли на руках Мирославы с обеих сторон.

– Это же безумие, – взмолилась Таня. – Остановитесь. Вера не может быть виновата в этом!

Мирослава истерически засмеялась.

– Это она. Ты же сама слышала ее. Это все она! Она уничтожила нас всех! Она помешала мне!

Пальцы на шее сжались сильнее. Перед глазами стали расходиться красные круги. Пока Ласт держал правую руку Веры за спиной, Мирослава могла задушить ее без всяких проблем. И никакие попытки девочек ей не помешают. На краю сознания проскользнула мысль, что не стоит сопротивляться. Жить с чувством вины за гибель сотни Вечных она все равно не сможет.

Оставалось совсем чуть-чуть… Вера попыталась расслабиться, чтобы смерть наступила быстрее, как вдруг давление ослабло. Ласт отпустил ее руку и выругался. Мирослава закричала. Вера открыла глаза и увидела, что в уцелевшем глазу Мирославы торчал пустой шприц, а робкая милая Таня, которую тошнило на лабораторных работах по микробиологии, отдернула от него руку.

– Я тебя убью! – заверещала Мирослава, окончательно отпустив Веру и замахав руками. – Вас всех!

Вера начала хватать ртом воздух.

– Уведи ее! – заорала Мирослава Ласту, сгибаясь пополам.

Телохранитель повел Веру к двери, через которую они пришли, толкая в спину. Верины ноги заплетались.

– Все будет хорошо! – крикнула Ида.

Протащив Веру четыре лестничных пролета наверх и пройдя по коридору, Ласт толкнул ее обратно в ту комнату, которую она изначально приняла за больничную палату. Дверь захлопнулась, пиликнул замок, и Вера осталась в одиночестве. Больше не чувствуя крепкой хватки Ласта, она принялась растирать ноющее плечо. А ныть оно теперь будет долго, раз быстрая регенерация осталась в прошлом.

Вера не пыталась найти другой выход из комнаты или взломать замок. Все тело болело, ноги дрожали, правый бок под ребрами кололо, шею саднило. Она дошла до кровати и села, а минуту спустя легла. Зачем ее здесь заперли? Придет ли вообще кто-нибудь за Верой? Когда Ласт уводил ее, и Мирослава, и остальные Вечные, судя по звукам, были еще живы. Тем не менее с ними что-то происходило, что-то ужасное. Успеют ли бригады врачей спасти их? Вера не была уверена. И эта неизвестность сводила с ума, но одна мысль заставила ее улыбаться. Таня, ее милая Таня оказалась такой смелой! Кто бы знал, что подруга способна на такой поступок? Именно на девочек и была вся надежда. Вряд ли они смогут вызволить Веру в одиночку, но если им удастся связаться с Аароном и Канцлером…

Время казалось вязким. Мысли бегали по кругу, но ничего не происходило. Наступил вечер, за ним ночь, утро. Хотелось пить, но вода в стакане с трубочкой давно закончилась. Язык превратился в наждачную бумагу и опух. Когда серое небо окрасилось в розовое, Вера наконец смогла уснуть. Ей снилось, как ее сажают в клетку и подсоединяют к десяткам трубочек, по которым до самой последней капли вытягивают ее кровь. Безысходность. Страх. Одиночество.