или того милого гнездышка, которое предствители его вида называет замком? Ты приехала в Тареспагию с дружеским визитом? Ты переспала со мной, когда все, что тебя интересовало, – это Изолакуори и ворон, запертый в комнате трофеев моего брата. Мне продолжать?

Я поворачиваю голову, прикрывая глаза, чтобы защитить их от проливного дождя.

– Я переспала с тобой, потому что была без ума от тебя, Данте, а не потому, что ты был моим пропуском на королевский остров.

Меня поражает, что я употребила прошедшее время. Задело ли это его?

Мы выезжаем из рощи, но нам требуется еще пятнадцать минут, чтобы добраться до ворот Росси. Данте приказывает охраняющим их фейри пропустить его, и они подчиняются, потому что он брат короля.

Копыта лошадей стучат по гладкому песчанику, когда мы мчимся по широким аллеям, прочь от океана, прочь от чистокровных. Еще до того как мы добрались до заставы, ворота распахнулись.

Проскакав галопом мимо того же стражника, который пропустил нас ранее, Данте прижимается губами к моему уху:

– Если бы ты хоть немного заботилась обо мне, Фэллон, ты бы не вернула величайшего убийцу фейри без моего ведома.

– Этот убийца фейри принесет тебе трон.

Данте проводит носом по моей влажной щеке, и хотя моя кожа покрывается мурашками, это не от желания.

– Пока мой брат жив, держи карман шире.

– Ты имеешь в виду, он должен умереть? – бормочу я. – Морргот сказал, что отвезет его к шаббинским берегам и позволит шаббинцам разобраться с Марко.

– Я могу ненавидеть брата, Фэллон, но я достаточно милосерден, чтобы подарить ему почетную смерть, а не жестокую.

Милосерден? Я шокирована его признанием, мои губы приоткрываются, но закрываются снова, поскольку дождь набрал полную силу. Я не могу поверить, что Данте готов покончить с братом. Что он говорит об этом с такой отстраненностью.

– Где будет твоя преданность, когда дело будет сделано? – бормочет он.

– С тобой. Она всегда принадлежит тебе. – Разве Морргот не показал ему в видении, что я буду рядом с ним, тоже в короне? – Как ты можешь спрашивать меня об этом?

– Потому что ты называла этого ворона Ваше Величество. Что заставляет меня усомниться в твоей преданности.

– О чем ты говоришь? Когда это я называла его Величеством?

– Как ты думаешь, что означает – Mórrgaht?

– Это… это его имя!

Данте смеется, и звук этот отвратительный, потому что он смеется надо мной.

– Фэллон, этого corvo зовут Лоркан. Лоркан Рибио.

– Лоркан? – бормочу я, когда мы проносимся мимо разрушенных домов и сломленных людей. – Но… я…

– Также известен как король небес. Или в его близком кругу как Лор.

Глава 68

Я хмурю лоб.

– Ворон назван в честь своего хозяина? Это сбивает с толку.

– Его хозяина? – На этот раз голос Данте звучит озадаченно.

– Лор. Хозяин пяти воронов.

– Ты что, ничего не знаешь о воронах?

Я знаю, что мой отец был одним из них. Теперь я знаю, что у них есть король, которого я называю Ваше Величество.

Я сердито смотрю в серо-стальное небо, надеясь, что Морргот – я имею в виду Лоркан – вмешается.

Как ты мог позволить мне так тебя называть? Тебе нужно было потешить свое эго? Вот почему ты не поправил меня?

Не в первый раз я чувствую себя обманутой.

Я не пытался ввести тебя в заблуждение, Фэллон.

Тогда почему? Почему я должна была узнать о твоей истинной личности от Данте?

На случай, если ты произнесешь мое имя вслух, что ты и сделала несколько раз. Мало кто слышал термин Mórrgaht, но всем знакомо имя Лор.

Если бы ты сказал мне правду, если бы ты объяснил мне… Боги, я чувствую себя такой глупой.

Ты совсем не такая.

Я прижимаю ладони к ушам.

– Остановись. Просто остановись!

– Он пытается скормить тебе еще больше лжи? – Вопрос Данте проскальзывает сквозь паутину моих пальцев.

Мое горло саднит от приливной волны гнева, поднимающейся внутри меня. Медленно я опускаю ладони.

– Расскажи мне. Расскажи мне все о Лоркане Рибио и его воронах.

Ты понимаешь, что он расскажет версию фейри?

Я предпочту версию фейри фальшивой версии.

Фэллон…

Нет.

Если бы Данте не удерживал меня в седле, я бы спрыгнула и мерила шагами промокшие пески Сельвати, пока моя ярость не утихла.

– Давным-давно, когда Люче все еще был разделен между враждующими племенами, один из горных кланов заключил сделку с демоном-шаббином, чтобы стать более могущественным, чем все остальные. Чтобы стать неубиваемым.

Морргот – я имею в виду Лор – рычит:

Это было не…

Нет.

Длинные косы Данте позвякивают, золотые бусины ударяются друг о друга.

– Демон потребовал плату, и, вопреки многим желаниям его клана, Лор заплатил. И при этом очень дорого.

– Монетами?

– Нет, Фэллон, чем-то более ценным. Он заплатил своей человечностью. Человечностью его народа.

Я хмурюсь:

– Я не… я не понимаю.

– Они перестали быть людьми. Они перестали быть людьми и согласились стать монстрами, гигантскими птицами, которых можно превратить в камень или железо, но нельзя убить.

– Значит, Лор когда-то был человеком?

Данте дергает Фурию за уздечку, направляя коня на юг.

– Лор все еще человек. Тот, кто может по желанию превращаться в отвратительного ворона или в клуб ядовитого дыма, который может задушить чистокровных фейри.

Мою кожу покалывает.

– А его хозяин? Он тоже может… менять форму?

Я чувствую изгиб губ Данте у своего виска. Как отвратительно, что он получает удовольствие от моей наивности.

– Небесный король ни перед кем не отчитывается, Фэллон. У него нет хозяина.

Золотые глаза Лора сверкают в моей голове. Помню, я подумала, как они поразительно похожи на глаза Морргота. О, какая ирония. Они не были похожи; это были одни и те же глаза! Глаза, перед которыми я расхаживала обнаженной.

Мое смущение сглаживается яростью.

Ты мужчина?

Я никогда не скрывал того факта, что я мужчина, Фэллон.

Нет, просто ты скрывал факт, что ты двуногий! Я киплю. Для тебя это может быть шуткой, но не для меня. Как ты мог, Лор? Я задыхаюсь, я на грани срыва. Как ты мог?

Для меня это не шутка, Behach Éan.

Его голос звучит мягко, но меня это не смягчает.

– Ты понимаешь вороний язык, Данте?

– Я знаком с их диалектом. А что?

– Что значит Бейокин?

Он повторяет слово, разбивая его на два отчетливых звука: бейок и ин.

– Это означает «тупая птица». А что?

Тупая. Птица? Вот как он меня называл? Тупая? Хотя я подозревала, что в прозвище мало приятного, я совершенно не