Такую безнадежную и жестокую нищету, как в сельских районах Индии, можно встретить разве что в Африке южнее Сахары. За чертой бедности, довольствуясь доходом менее $1 в день, живет почти 250 млн индийцев, при этом среди беднейшего населения очень много неграмотных (две пятых взрослого населения страны). 8 половине домов нет электричества. Производительность в сельском хозяйстве в четыре раза ниже производительности в неаграрных секторах. Урожаи риса здесь вдвое ниже, чем но Вьетнаме. и втрое, чем в Китае. С хлопком дела обстоят еще хуже. Благодаря внедрению новых сортов зерновых культур в период «зеленой революции» в 1970-е годы урожаи пшеницы значительно выросли, однако их объем по-прежнему составляет лишь три четверти от того, что получает Китай.

Индия опережает своих азиатских конкурентов лишь в производстве чая. К тому же возможности индийского автодорожного транспорта, связывающего крестьянские хозяйства с городами, настолько ограниченны, что скоропортящиеся продукты в основном потребляются внутри крестьянских хозяйств, а треть урожая портится по пути на рынок.

С 1980-х годов темпы роста продуктивности сельского хозяйства снизились. Хотя в определенной мере это связано с погодными условиями, главной причиной является государственный контроль субсидируемого сельского хозяйства. Такой подход не позволяет рыночным силам регулировать использование посевных площадей. В последние годы правительство тратило более 4% ВВП на дотации сельскому хозяйству, главным образом на корма и удобрения, а государственное субсидирование энергоснабжения и ирригации делало эти суммы еще больше. Поощряя миграцию крестьян в города, как это сделал Китай, необходимо сохранить объем сельскохозяйственного производства, которое кормит 1,1 млрд человек. Возможности Индии наращивать импорт пищевых продуктов ограничены. Рост продуктивности сельского хозяйства — единственная реальная возможность обеспечить население продуктами питания при перемещении рабочей силы из сельских районов в индустриальные. Сельское хозяйство остро нуждается в рыночной конкуренции,

Мартин Фельдстейн. известный гарвардский экономист, сделал ироничное замечание, которое уместна и в отношении аграрной политики Индии В эссе. опубликованном в Wall Street Journal 16 февраля 2006 года, он написал: «В Индии нет проблем с мобильной связью. Она дешева и доступна, поскольку считается роскошью и отдана на откуп рынку. При этом электроэнергия, которая считается предметам первой необходимости, является объектом государственного регулирования и потому остается дефицитным товаром». Как ни прискорбно, сокращение субсидирования сельского хозяйства в Дели так же маловероятно, как и в Париже или Вашингтоне. Долгосрочные субсидии повышают стоимость земли. Чистыми получателями субсидий являются лишь те, кто владеет землей на момент выделения средств. Будущим владельцам приходится платить повышенную цену за ожидаемый поток субсидий. Они принципиально не могут быть чистыми получателями субсидий. Повышение налога на обрабатываемые земли, которое является фактическим эквивалентом сокращения субсидий, принимается землевладельцами в штыки. Несмотря на некоторый прогресс в подрезании субсидий, лобовая атака в этом направлении no-прежнему весьма затруднительна из-за позиции партии «Индийский национальный конгресс» и ее 23 союзников по коалиции, в том числе и коммунистов. Премьер-министр Сингх — авторитетный, нацеленный на реформы экономист, однако у него нет того влияния, которое в 1978 году позволило Дэн Сяопину начать реформу сельского хозяйства в Китае. В принципе, индийской демократии эта задача по плечу. Для этого ей нужно сосредоточиться на насущных потребностях населения страны. Масштабное дерегулирование и конкуренция позволят революции, произошедшей в индийском ИТ-секторе, распространиться и на остальную часть страны[51].

Бурно растущий ИТ-сектор — заслуга индийских программистов и инженеров. Однако, несмотря на успехи индийских предпринимателей в сфере высокотехнологичных услуг, производство высокотехнологичной продукции дается им хуже. Эта индустрия страдает от изъянов, присущих индийской производственной сфере в целом,

Индии необходимо как можно скорее взять на вооружение модель экспортного производства, которая позволила добиться впечатляющих успехов другим странам Азии. Такая модель предполагает массовое привлечение низкооплачиваемых сельскохозяйственных рабочих с минимальным образованием в производственные центры, расположенные в городах. Ключевым фактором являются прямые иностранные инвестиции, которые приходят только при существовании законодательной защиты права собственности. После отказа от централизованного планирования эта модель широко распространилась в развивающихся странах, в частности в Китае.

Понятно, что империя лицензий отпугивает прямые иностранные инвестиции. В 2005 году их объем в Индии составлял $7 млрд. что ничтожно мало по сравнению с $72 млрд, вложенными в Китай. Совокупный объем прямых иностранных инвестиций в Индии в конце 2005 года достигал 6% ВВП. Для сравнения, в Пакистане тот же показатель был равен 9%. в Китае — 14%. a so Вьетнаме — 61%. Причина отставания объясняется, скорее всего, нежеланием Индии сделать свою экономику в полной мере рыночной. Это наглядно проявляется в реакции властей на экономические проблемы. Столкнувшись с продовольственной инфляцией в начале 2007 года, вместо того чтобы отпустить цены и тем самым увеличить предложение, Индия запретила экспорт пшеницы до конца года и приостановила фьючерсную торговлю для «сдерживания спекуляций», т.е. тех самых рыночных сил, без которых индийской экономике не вырваться из тисков бюрократии.

Сказать, что я был поражен, — значит не сказать ничего. После двусторонней встречи США и России в МВФ 6 октябре 2004 года ко мне подошел советник Владимира Путина по экономическим вопросам Андрей Илларионов и спросил: «Не хотите ли во время вашего следующего визита в Москву встретиться со мной и моими друзьями и поговорить об Айн Рэнд?» Рэнд была ярой сторонницей свободного рыночного капитализма и заклятым врагом коммунизма, и интерес к ее идеям в узком кругу российских интеллектуалов, облеченных властью, просто ошеломил меня. Приглашая Илларионова на работу. Путин, безусловно, знал, что тот является горячим сторонником свободного рынка. Говорило ли это назначение о политических пристрастиях самого Путина? Могли ли русские так быстро отказать ся от культуры, в которой выросли? Казалось невероятным, что у Путина, бывшего сотрудника КГБ, за такой короткий промежуток времени сформировались антисоветские взгляды.

На самом деле все оказалось куда сложнее. Назначение Путина временно исполняющим обязанности президента в конце 1999 года было головокружительным взлетом. Всего четыре года назад он начал работать в Москве в качестве советника президента. В 1997 году Путин стал заместителем руководителя администрации президента, а на международной арене на него обратили внимание в 1998 году, когда он. возглавляя Федеральную службу безопасности, приказал ввести российские войска в Чечню. Реформаторы приветствовали его президентство, поскольку не сомневались. что он поддержит движение к рыночной экономике. Поначалу Путин одобрял такие реформы, хотя и заявлял, что они должны осуществляться с учетам российских реалий, в том числе традиций патерналистского государства.