— Понимаю, — мягко сказал Рами. — Но никому не пойдет на пользу, если мы будем устраивать истерику по этому поводу. Так что слезай, Птичка, и пойдем выпьем стакан воды.

На следующее утро Робин сопровождал мистера Бейлиса в правительственный офис в центре города на аудиенцию с имперским верховным комиссаром Линь Цзэсюем.

— Этот Линь умнее всех остальных, — сказал мистер Бейлис, пока они шли. — Почти неподкупный. На юго-востоке его называют Линь Цинтянь* — чистый, как небо, он так невосприимчив к взяткам.

Робин ничего не сказал. Он решил дотерпеть до конца своих обязанностей в Кантоне, делая минимум того, что от него требовалось, и это не включало в себя подстрекательство к расистским диатрибам мистера Бейлиса.

Мистер Бейлис, казалось, ничего не заметил.

— Теперь будьте начеку. Китайцы дьявольски хитры — двуличны по своей природе, и все такое. Всегда говорят одно, а имеют в виду совсем другое. Будьте осторожны, не дайте им одержать над вами верх.

— Я буду осторожен, — коротко ответил Робин.

По рассказам мистера Бейлиса можно было предположить, что комиссар Линь был девяти футов ростом, имел глаза, стреляющие огнем, и рога трикстера. На самом деле комиссар был мягко воспитанным, приятным на вид человеком среднего роста и телосложения. Лицо его было совершенно неприметным, за исключением глаз, которые казались необычайно яркими и проницательными. С ним был его собственный переводчик, молодой китаец, представившийся Уильямом Ботельо, который, к удивлению Робина, изучал английский язык в Соединенных Штатах.

— Добро пожаловать, мистер Бейлис, — сказал комиссар Линь, пока Уильям быстро переводил на английский. — Мне сказали, что у вас есть некоторые мысли, которыми вы хотели бы поделиться со мной.

— Вопрос, как вы знаете, заключается в торговле опиумом, — сказал мистер Бейлис. — По мнению мистера Джардина и мистера Мэтисона, и вашим, и нашим людям было бы выгодно, если бы их агенты могли легально и без помех продавать опиум вдоль побережья в Кантоне. Они были бы признательны за официальные извинения за негостеприимное обращение с их торговыми агентами в начале этого года. И кажется справедливым, что двадцать тысяч сундуков с опиумом, которые были конфискованы несколько месяцев назад, будут возвращены нам или, по крайней мере, получат денежную компенсацию, эквивалентную их рыночной стоимости.

Первые несколько мгновений комиссар Линь только слушал, моргая, пока Робин продолжал перечислять требования мистера Бейлиса. Робин старался не передавать тон мистера Бейлиса, который был громким и покровительственным, а вместо этого произносил их настолько ровно и без эмоций, насколько мог. Тем не менее, его уши покраснели от смущения: это было похоже не на диалог, а на лекцию, какую можно прочитать неразумному ребенку.

Мистер Бейлис не выглядел озадаченным отсутствием реакции комиссара Линя; когда его слова встретили молчание, он просто продолжил:

— Господа Джардин и Мэтисон также хотели бы сказать, что император Цин должен понять, что эксклюзивная торговая политика его правительства не идет на пользу китайцам. Ваш собственный народ, на самом деле, возмущен вашими торговыми барьерами, которые, по их мнению, не представляют их интересов. Они предпочли бы свободное общение с иностранцами, так как это дает им возможность стремиться к богатству. Свободная торговля, в конце концов, является секретом национального процветания — и поверьте мне, вашему народу не мешало бы почитать Адама Смита.

Наконец, комиссар Линь заговорил.

— Мы знаем это. — Уильям Ботельо быстро перевел. Это был странный разговор, передаваемый через четырех человек, ни один из которых не говорил напрямую с тем, кого он слушал. — Это точные формулировки из многочисленных писем, полученных от господ Жардина и Матисона, не так ли? Вы пришли сказать что-то новое?

Робин выжидающе посмотрел на мистера Бейлиса. Мистер Бейлис ненадолго замешкался.

— Ну... нет, но это стоит повторить лично...

Комиссар Линь сцепил руки за спиной, затем спросил:

— Мистер Бейлис, разве это не правда, что в вашей стране опиум запрещен с максимальной строгостью и суровостью? — Он сделал паузу, чтобы дать Уильяму возможность перевести.

— Ну, да, — сказал мистер Бейлис, — но речь идет о торговле, а не о внутренних ограничениях Великобритании...

— И, — продолжал комиссар Линь, — разве санкции против употребления опиума вашими гражданскими лицами не доказывают, что вы прекрасно знаете, насколько он вреден для человечества? Мы хотели бы спросить, посылал ли Китай когда-либо со своей земли вредные продукты? Разве мы когда-либо продавали вам что-либо, кроме того, что приносит пользу, на что у вашей страны есть большой спрос? Теперь вы утверждаете, что торговля опиумом на самом деле выгодна для нас?

— Дебаты, — настаивал мистер Бейлис, — касаются экономики. Однажды адмирал захватил мой корабль и обыскал его на предмет опиума. Когда я объяснил ему, что у меня его нет, поскольку я следую законам, установленным императором Цин, он выразил разочарование. Он, видите ли, надеялся закупить его оптом и распространять самостоятельно. Что доказывает, что китайцы тоже могут извлечь немалую выгоду из этой торговли.

— Вы все еще избегаете вопроса о том, кто курит опиум, — сказал комиссар Линь.

Мистер Бейлис издал вздох раздражения.

— Робин, скажи ему...

— Я повторю вам то, что мы написали вашей королеве Виктории, — сказал комиссар Линь. — Те, кто хочет торговать с нашей Поднебесной империей, должны подчиняться законам, установленным императором. А новый закон императора, который вот-вот вступит в силу, гласит, что любой иностранец, ввозящий опиум в Китай с целью продажи, будет обезглавлен, а все имущество на борту корабля будет конфисковано.

— Но вы не можете этого сделать, — пробурчал мистер Бейлис. — Вы говорите о британских гражданах. Это британская собственность.

— Не тогда, когда они решили стать преступниками. — Здесь Уильям Ботельо в точности повторил холодное презрение комиссара Линя, вплоть до малейшей дуги брови. Робин был впечатлен.

— Теперь посмотрите сюда, — сказал мистер Бейлис. — Британцы не подпадают под вашу юрисдикцию, комиссар. У вас нет никакой реальной власти.

— Я знаю, что вы считаете, что ваши интересы всегда будут превышать наши законы, — сказал комиссар Линь. — Однако мы находимся на китайской территории. Поэтому я напомню вам и вашим хозяевам, что мы будем исполнять наши законы так, как сочтем нужным.

— Тогда вы знаете, что нам придется защищать наших граждан так, как мы считаем нужным.

Робин был так поражен тем, что мистер Бейлис произнес эти слова вслух, что забыл перевести.