Конечно, хорошо, что, когда эти функции перепоручиликомпьютерным сетям, люди перестали опаздывать из-за пробок, те попростуисчезли. С другой стороны — прогресс идет слишком уж быстро. Это машины у нассегодняшние, а сами мы еще вчерашние, из того времени, когда железкамподчиняться считалось позорно. Больше ценилась мужская лихость, что вообще-тоот слова «лихо», то есть зло…

Здание нашего офиса выдержано в старом стиле: никакихэкранов из электронной бумаги, обычно покрывающей не только стены домов, но изаборы, столбы и чуть ли не провода троллейбусов. Сами троллейбусы тоже,понятно, двигающиеся экраны, на которых реклама, клипы, мультики, шароварные ифриварные фильмы, анонсы сериалов, а также обучающие программы.

Двери открылись сами, с той стороны охранник поднялся иотдал честь. Красивый здоровый мужчина спортивной наружности, только началседеть, полон сил, но, увы, на социалке…

Мы давно собирались убрать охрану и прочие устаревшиеслужбы, давно техника справляется сама и намного лучше, но мэрия умолилаоставить и еще доплачивает за каждого такого работника, сохраняя у негоиллюзию, что и он нужен обществу.

Техника меняется стремительно, но люди неохотно: когда япереступил порог офиса, большинство сидят на тех же местах, что и пять леттому. Только нет мониторов, а на столах пляшут голографические модели, людиразговаривают в полной тишине, а по обклеенным электронной бумагой стенампроскакивают блиповые новости и обучающие новым технологиям ролики.

— Привет, — сказал я, — привет!

Тимур вскочил и вытянулся по швам с таким рвением, чтозахрустели суставы.

— Не так, шеф, — сказал он с подчеркнутойпреданностью, — не так глаголите!

— А как надо? — спросил я опасливо.

— Вальяжнее надо, — поправил он. — У вас ужедавно не фирмочка, а конгломерат предприятий, концернов и прочего-прочего, вамуже неинтересного! Потому побольше снисходительной вельможистости, величавости…И живот бы отпустить чуть, великие люди самостоятельны, независимы от общегомнения и моды для дураков.

Остальные кто встал, кто остался сидеть, но глазели синтересом, Тимур всегда готов дать представление, привнося в рабочие будниофисную разновидность юмора.

Когда-то вся фирма помещалась в одной комнатке, сейчас же вэтом зале только директора и генеральные управляющие филиалами, отделениями, атакже предприятиями, которые вовсе не занимаются баймами никаким боком, как вотконгломерат клиник по пластической хирургии, которыми руководит Алёна.

Зал похож на тот, из которого запускают космические корабли:стены и потолок обклеены электронной бумагой, кроме того, на столах то и деловспыхивают голографические фигурки, но кресла и вообще мебель не столькорабочие, как директорские: для людей, которые принимают решения, но сами уже нечертят и не нажимают кнопки сами.

За спиной Тимура на треть стены бушует тропический циклон вНепале. Я чувствовал свежесть воды, под ногами вздрагивает пол под массойнаступающего океана. Брызги почти долетают до лица, я ощутил импульс отступитьна шаг, чтобы следующая волна не накрыла с головой.

Тимур заметил, что смотрю через его плечо, хмыкнул и сказалязвительно:

— Головотяпство! Под вашим гениальным руководством,шеф, такого бы не было. При современных методах оповещения и даже предупрежденияможно избежать такого циклона!

— Как? — спросил я кротко.

Он чуть смутился, а коллеги злорадно заржали.

— Не циклона, — сказал он поспешно, — я имелв виду последствий. Людей без спешки вывести в безопасное место…

— …и расстрелять, — вставил злорадствующий Скопа.

— А особо опасные дома укрепить, — закончил Тимур,высокомерно не обращая внимания на попытки сбить с глубокой мысли.

Я смотрел с интересом, потому что уже поднялся во весьвнушительный рост Василий Петрович и заявил великодушно, что Тимур милый такойдурачок и совершенно не разбирается в ситуации. Тимур ехидно поинтересовался:

— А что, по вашему мнению, разбираться в ситуации?

Василий Петрович объяснил покровительственно:

— Мы, как цивилизация хай-тека, вышли на финишнуюпрямую. Уже видим примерно, когда и как будет достигнута сингулярность.

— И что?

— Если раньше наука шла с огромной сетью, —пояснил Василий Петрович, — прочесывая огромный океан почти наугад, топотом поиски все сужались и сужались. А теперь вот сузились до двух-трехдисциплин. Да и то там уже выбрано, по каким направлениям идти, чтобы нераспылять усилия.

Арнольд Изяславич, который всегда шел в кильватере ВасилияПетровича и заглядывал ему в рот, тут же вклинился:

— Я понял! Когда даже ученые далеко не все нужны, тогрузчики и проститутки южных стран-курортов… тем более?

Василий Петрович взглянул на меня, не хочу ли вставитьгенеральскую реплику. Я покачал головой, и он величественно пророкоталвнушительным басом:

— Верно, дорогой друг. Если брать оптимистическийсценарий, то достаточно в сингулярность забросить только одного человека, чтобыон в следующие секунды перестроил всю нашу экономику так, что избавит от работывсе население планеты. И вообще решит все проблемы…

— А если не оптимистический? — спросил Тимурехидно.

— Негативный мы не рассматриваем, — ответилВасилий Петрович и пояснил: — Нечего будет рассматривать. А менееоптимистические — это от полной потери к нам интереса со стороны сингуляров доих нежелания сделать для нас то, что хотим мы. Скажем так: они могут захотетьсделать нам то, что нам покажется отвратительным…

Тимур пробормотал:

— А может, так и правильно? Ребенок тоже не понимает,что родители не из злобного садизма заставляют учить уроки и ходить в школу…

Василий Петрович возразил:

— Но мы не дети! Мы уверены, что все знаем и умеем, ачто не так понимаем, то нас надо переубеждать, а не заставлять! Однако что вслучае, когда разрыв в понимании будет слишком велик и мы просто не в состояниибудем понять… очень уж высокие истины? Они нам покажутся просто неприемлемыми,отвратительными! То же самое и дети, — повторил Василий Петрович. —Для них наши требования кажутся нелепыми, ненужными, жестокими… Нет, япредпочитаю компромиссный вариант…

— Какой?

— Человек уходит в сингулярность, и… перед нимраскрываются такие грандиозные и захватывающие дух перспективы, а всеоставленное кажется таким скучным и неинтересным, что… он просто уже никогда неоглядывается и не вспоминает о мирке, который оставил.

Роман пробурчал:

— Так, скорее всего, и будет. Люди эгоистичны. А подсвой эгоизм подведут обоснование. Шеф, когда мы соберемся и поговорим о новойбайме?.. Мне кажется, пора смотреть и на другие возможности развития, чембесконечно давить соки из «Виртуального мира».