litbaza книги онлайнРоманыФаворитки. Соперницы из Версаля - Салли Кристи

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Перейти на страницу:

– Но он в какой-то мере утратил… – я тяжело вздыхаю и выдаю правду, погребенную в глубинах души, а теперь всплывшую под влиянием выпитого вина, – мое уважение. – Неделю назад я прочитала написанный против меня памфлет. Там довольно остроумно утверждалось, что я пять лет была шлюхой, а тринадцать лет – сводней.

– Тише, тише, моя милая. Не следует так говорить. Ты же сама знаешь, что утром пожалеешь о сказанном.

– Утром я ничего и не вспомню, – парирую я и наливаю еще бокал из быстро пустеющей бутылки. На донышке покачивается осадок, словно предсказывая дурное. – Знаешь, однажды он мне признался, что утрачивает страх смерти и способен радоваться жизни лишь тогда, когда предается любви. Вот интересно: все мужчины поступали бы, как он, не будь никаких ограничений?

– Наверное, да, – мрачновато говорит Мири, которая прониклась моим настроением. – Скоты.

Я не столь уверена. Ведь если абсолютная власть делает людей такими, то отчего дофин остается человеком искренним и нравственным, в противоположность своему родителю? Думаю, не всякий мужчина способен опуститься так низко, как мой Луи. Не каждый. Сын его строже в своих правилах и не страдает той слабостью характера, которая влечет моего Луи по пути наименьшего сопротивления и наибольших наслаждений.

– Я заметила, что… – Мне трудно подыскать нужные слова, ибо сами мысли об этом я давно старалась подавлять, – ему нравятся незрелые плоды, причем это вовсе не метафора. Ему нравится неспелая земляника, персики, которые хрустят, как морковь. И что бы все это значило? Может это значить хоть что-нибудь? Ответ за это ему предстоит держать на небесах. – Только тут я замечаю, что по моим щекам ручьями текут слезы.

– Если он еще туда попадет, – насмешливо бросает Мири, и мне хочется ее ударить за это. Так я и собираюсь сделать, полушутя, но едва не падаю с дивана.

– Попадет, куда он денется, – возражаю я подруге. – Для чего тогда исповедь? И он ведь никому не причинил настоящего зла… – Вот это не совсем правда. Я вспоминаю о разбитых сердцах и нарушенных обещаниях, об украденном детстве, о лжи.

Огонь в камине понемногу догорает, а мы с Мири замолкаем, погруженные каждая в свои мысли. Вскоре уже Мири вытягивается на диване во весь рост, голова свешивается с подушки – она крепко спит. А я все сижу, хотя голова идет кругом, сижу и смотрю на тлеющие, умирающие угли. Сама удивляюсь, откуда во мне столько энергии. Я уж и забыла, когда в последний раз засиживалась допоздна. Ах, какое чудесное вино! В жизни не пила лучшего. Надо купить себе виноградник. Выращивать свой виноград и делать из него вино самого небывалого на свете оттенка – как рубин, только гуще, темное, но прозрачное. Внезапно я слышу, что говорю это вслух, и сама хихикаю от неожиданности.

– Мадам, ложитесь в постель. – Это Николь подошла и вынимает из моих дрожащих пальцев бокал. – Скоро будет светать.

– Что толку во всех этих красивых вещицах? – требовательно спрашиваю я, позволяя ее умелым рукам поднять меня с дивана. – Вот в этом во всем… – Я широким жестом обвожу комнату и поражаюсь тому, как сильно кренится пол. Надо будет его подремонтировать. – Сафьян, тулузский мрамор, вот эти часы, эта фарфоровая утка – они такие чудесные, такие совершенные, только на что они мне теперь? – «Я поняла, как надо жить, – странные мысли для умирающей», – приходит мне в голову.

Николь не говорит ничего, она просто освобождает меня от платья и укладывает в постель.

– Я вызову портшез герцогини, – слышу я ее спокойный голосок.

Николь задергивает шторы на окнах, и я соскальзываю в глубокий сон. «Я путешествую», – думается мне, прежде чем меня накрывает темнота. Я села верхом на коня и отправилась в путешествие – к своему концу.

Глава шестьдесят восьмая

Новому доктору не нравятся не только мои легкие, но и сердце. «Полный комплект», – грустно думаю я. Я страшно исхудала, остались только кожа да кости, кожа посерела, а глаза глубоко запали. Чахотка съедает меня без остатка. За пару лет я постарела на все двадцать, и когда смотрюсь в зеркало (что делаю теперь очень редко), то не столько горюю, сколько удивляюсь виду смотрящей на меня незнакомки. Кто это? И где та Ренетта, которой я была когда-то, где та женщина, которую любил он, куда она пропала?

В конце прошлого года я уж думала, что настал конец. Многие держались того же мнения, но тогда силы ко мне вернулись. А вот теперь я почти не выхожу из своих апартаментов, в иные дни даже не встаю с кровати. Скрываю от окружающих свои пролежни и частые приступы рвоты, по-прежнему требую приносить свежие цветы, ароматические свечи и сосуды с ароматными смесями, роскошные меха. Наконец-то я могу последовать совету Кенэ: отдых, отдых и еще раз отдых.

В мартовские холода наступает короткая передышка. Легкие очистились, и кашель мучит меня меньше. Шуазель договорился о частном выступлении двух маленьких австрийских музыкантов-вундеркиндов. Детишки очаровательные. Девочка, Мария-Анна, подобна ангелочку и напоминает мне Александрину – нынче мне о ней многое напоминает. Возможно, смерть, приближаясь, желает напомнить о том, что способна предложить.

Ее младший братишка Вольфганг – истинный дар Божий. Его маленькие, изящные руки извлекают из инструмента звуки, которые могут родиться только на небесах. Ничто не может так, как музыка, захватить нас целиком, унести на своих крыльях и разбить те цепи, о наличии которых мы раньше и не подозревали.

Покинув музыкальный салон, я чувствую внезапный упадок сил и еле бреду к своему креслу, поддерживаемая сильными руками. Меня охватывает ужасное предчувствие того, что в этом мире я уже ничего прекраснее не услышу. Похоже на то, что музыка маленького мальчика была ниспослана мне ангелами, дабы сопровождать меня в жилище вечности.

А на следующий день что-то во мне ломается, и я ложусь в постель, встать с которой мне более не суждено. Дни идут, и Кенэ печально, но твердо повторяет: конец уже не за горами. Оказывается, я лежу на смертном одре, и та часть меня, которую еще не пожрала болезнь, бурно протестует.

Нет! Умирать в сорок два еще слишком рано! Изо всех оставшихся сил я восстаю против того, что надвигается на меня. Я хочу жить, ощущать ветерок у себя на лице, прикосновение любимого, хочу радоваться улыбке Луи. Мне хочется знать, как в будущем сложатся судьбы тех, кого я люблю.

Невыразимая печаль охватывает меня при мысли о том, что мир будет все так же жить и без меня, мне становится жаль всего, чего я уже не увижу. Когда я уйду, мир не замрет ни на мгновение. И Версаль, этот величественный дворец, в стенах которого я теперь пребываю, будет долго жить без меня – ко всему безразличный, бесчувственный эпицентр Франции и вседозволенности. Станет ли он когда-нибудь иным?

И после меня не останется ничего, кроме вещей. Ни одного ребенка – ни Александрины, ни младенца, так и не рожденного, того дитяти, которое должно было бы стать плодом нашей с Луи любви. И больше ничего, никогда… Я не оставила после себя ребенка, и это больше всего тяготит меня, когда я готовлюсь покинуть этот мир.

1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?