— Отчет? — выдохнул капеллан. Лорд отпустил его. Капеллан отшатнулся и едва устоял на ногах. Его тень и тень Маргрейва лежала на кровати, где все еще рыдала над умершим Умбекка.

— Дайте-ка мне лампу, проповедник. Мне нужно кое-что сжечь. — Лорд достал из кармана камзола пачку бумаг. — Ирония судьбы, верно? Ведь я прекрасно знал все о вас обоих. Вы думаете, вы меня провели хоть на мгновение? Можно подумать, что на свете есть большее оскорбление для дворянства Эджландии, чем фамилия Вильдропа?

— Оскорбление? — прохрипел капеллан. — Старый глупец, а вы когда-нибудь по-настоящему смотрели на дворянство Эджландии?

— Проповедник, вы забываетесь. Я также являюсь дворянином.

— И дворянином достойным, как вы наверняка думаете о себе.

— Достойным? О нет, проповедник, вы ошибаетесь. Видите ли, мой отчет полон лжи. Я, совершенно не имея на то оснований, рекомендую вернуть командору Вильдропу репутацию героя Эджландии и вознаградить его всеми полагающимися почестями. О да, проповедник, вы поняли мою слабость. Девушка. Прелестная девушка. Только ради того, чтобы она успела стать обладательницей дворянского титула, я позволил вам плести ваши козни. Но теперь, увы, всем вашим козням пришел конец. Не может быть и речи о присвоении дворянского титула человеку, которого нет в живых. И я повторяю, проповедник: дайте мне лампу.

— Погодите! — воскликнул Фиваль. — Вы говорите, что были готовы позволить нам осуществить наши замыслы. Так почему же вы теперь готовы отказаться? Посмотрите на командора! Он еще не успел остыть! Подумаешь, маленькие неурядицы, кто это заметит? Минутой раньше, минутой позже...

— Ни за что! Моя долгая карьера отличалась безукоризненной честностью. И вы желаете, чтобы я участвовал в этом грязном обмане, в попрании всех законов Эджландии?

Эй Фиваль расхохотался.

— Вы идиот, Маргрейв, вы старый маразматик! Что значат законы Эджландии, если они разлетаются в пух и прах по мановению руки премьер-министра? Что они значат, если ваша собственная старческая страсть могла заставить вас забыть о них? Разве вы сами только что не сказали, что ваш отчет полон лжи?

— О, вы чудовище, Фиваль!

Старик неуклюже дернулся, пытаясь дотянуться до лампы.

— Подождите! — взвизгнула Умбекка. — Вы влюблены в мою девочку? Но она принадлежит мне! Послушайте, послушайте! Послушайте, милорд, чего бы вы ни отдали ради того, чтобы стать ее первым мужчиной?

Умбекка оторвалась от постели, подскочила сзади, обхватила лорда Маргрейва за талию и бормотала отчаянно, хрипло и вдруг дико завопила:

— Нирри, Нирри!!! Найди девчонку!

Ответом ей был возмущенный возглас. Затем началась потасовка. Крики, стук эхом разлетались по Стеклянной Комнате. С воплем ужаса лорд Маргрейв вырвался из рук Умбекки и снова попытался дотянуться до лампы. Его пальцы скользнули по раскаленному стеклу. А в следующее мгновение он упал.

И тут Эя Фиваля озарило. Да кто он был такой, в конце концов, этот старый дурак, чтобы лишить их всего, к чему они так долго стремились?

Капеллан пнул лорда Маргрейва ногой. Лорд Маргрейв застонал, с трудом поднялся, закашлялся, чуть не выронил свои вставные зубы. Капеллан снова стукнул его под дых, нанес несколько резких ударов по спине. Зубы выпали изо рта старика. Умбекка, остолбенев, как зачарованная смотрела на то, как капеллан наступил на вставную челюсть и растоптал ее на мелкие кусочки. Лишь тогда, когда было слишком поздно, она закричала:

— Нет! Эй...

Но все было кончено.

Умбекка, рыдая, отступила. Ее грузную фигуру обволокли тени. Капеллан проворно нагнулся и выхватил бумаги из руки лорда Маргрейва.

— Какая жалость, что этому благородному лорду пришлось умереть до возвращения в нашу славную столицу. Однако его восторженный отчет опередит его. Он до последнего мгновения был верен долгу.

Нирри в ужасе смотрела на происходящее, не решившись выйти из-за кустов.

Динь-дон!

По всему Агондону звонили колокола. Джем бежал по пустым холодным улицам. Дважды он прятался в подворотнях, а один раз ему пришлось нырнуть в проулок. Мимо прошли ночные стражники с мушкетами за плечами. Они шли, порой одновременно поворачивая головы то в одну сторону, то в другую.

К тому времени, как Джем добрался до окраины за Оллонскими садами, успело стемнеть.

— Джем. Ты пришел.

— Конечно, пришел. Нельзя тебе в это дело соваться.

— Я должен. Я не трус.

Однако ни следа отваги не было во взгляде смуглого юноши. Лишь болезненный страх. Ежась от холода, Раджал переступал с ноги на ногу за лиственницами. Одет он был по-прежнему шикарно, как и вчера, вот только теперь его бархатный лиловый плащ выглядел слишком патетично.

Сердце Джема заныло. Он прищурился и вгляделся вдаль. На Пне Марли стоял зажженный фонарь и освещал фигуры господина Бергроува и его секунданта, молодого синемундирника. Оба были в теплых плащах на меховой подкладке. Неподалеку стояла карета. Не исключено, что в карете сидел лекарь. Если господин Бергроув и не был джентльменом, он предпринял все меры, которые было положено предпринять джентльмену. Джем почему-то вспомнил о Скайле Кельминг-Скайле, злодее из книжки Силверби, который дрался отравленной шпагой. Ему, как секунданту Раджала, следовало осмотреть оружие.

Синемундирник зашагал к ним.

— Пора, — сказал Джем.

— Минутку. Еще минутку. — Раджал отступил и встал за дерево. Его стошнило.

— Присоединитесь к нам, джентльмены? — сухо осведомился синемундирник.

— Подождите. Моему другу нехорошо.

— Ваш друг — трус.

— Нет. Его... его предали. Эта дуэль не имеет под собой никаких оснований!

— Что?

Джем лихорадочно соображал.

— Ведь мы здесь ради того, чтобы удовлетворить оскорбленную честь господина Бергроува? Но разве его честь до сих пор не удовлетворена? Мне известно о том, что нынче вечером ему был нанесен визит. Мне также известно о том, что он получил кошель с золотыми тиралями. Он продал свою честь, и защищать ему нечего!

Говоря, Джем не спускал глаз с синемундирника. Тот почти сразу потерял самоуверенность. Надо сказать, этого качества ему вообще недоставало. Нахмурившись, он поспешил к своему спутнику. Они какое-то время пошептались.

— Джем, что ты задумал? — Раджал, пошатываясь, вышел из-за дерева. Губы его были перепачканы желчью.

— Доверься мне, Радж. Доверься мне.

Потом Джем пожалеет об этих словах. Господин Бергроув сердито вскрикнул, оттолкнул в сторону своего секунданта и решительными шагами направился к Джему. Джем понял, что сегодня господин Бергроув не пьян. Он был трезв как стеклышко. Его неизменный парчовый галстук странно поблескивал при свете фонаря.