двери и смотрел. Потом вошел в дверь. Через десять дней прошел в переднюю. У него были очень большие глаза и курчавые волосы – темной грязной копной, и грязные руки. Он подобрал с полу стружку, положил ее в мусорное ведро и посмотрел на Дока. Док расклеивал этикетки на бутылки с пурпуровой велелой. Наконец Фрэнки подошел к рабочему столу и положил на стол грязные руки. Три недели готовился к этому Фрэнки, и в любую секунду он мог сорваться с места и удрать.

В конце концов Док с ним заговорил:

– Как тебя зовут, мальчик?

– Фрэнки.

– Где ты живешь?

– Там. – Он кивнул в сторону холма.

– Почему ты не в школе?

– Я не хожу в школу.

– Почему?

– Они не хотят.

– У тебя грязные руки. Ты не умываешься?

Фрэнки ужасно удивился, потом подошел к умывальнику и стал тереть руки, и потом он каждый день изо всех сил тер руки.

Он стал приходить в лабораторию каждый день. Дружба завязалась без долгих слов. Док по телефону удостоверился, что Фрэнки сказал правду. В школе не хотели, чтоб он туда ходил. Он не готовит уроков. У него нарушена координация движений. Неизвестно, куда его деть. Он не идиот, не опасен, у его родителей, верней, родительницы нет охоты платить за него в заведение. Фрэнки редко ночевал в лаборатории, но торчал там с утра до вечера. А иногда забирался в ящик с опилками на ночь. Видимо, когда дома происходили крутые события.

Док спросил:

– Почему ты сюда ходишь?

– Вы меня не бьете и монетки не даете, – сказал Фрэнки.

– А дома тебя бьют?

– Дома всегда дяди. Одни меня бьют и выгоняют, а другие дают монетку и выгоняют.

– Где твой отец?

– Умер, – сказал Фрэнки туманно.

– А где мать?

– С дядями.

Док остриг Фрэнки и вывел у него вшей. Он купил у Ли Чонга новые джинсы и полосатый свитер для Фрэнки, и Фрэнки стал его рабом.

– Я вас люблю, – сказал он как-то вечером. – Ой, до чего я вас люблю.

Он хотел работать в лаборатории. Он подметал каждый день, но все как-то не так. Он не мог чисто вымести пол. Он пробовал сортировать по размеру лангуст. Они были в ведре, все вместе. Нужно было их разложить по большим кастрюлям – отдельно трехдюймовых и четырехдюймовых и так далее. Фрэнки старался, пыхтел, потел, но у него ничего не получалось. Он просто не видел разницы в размерах.

– Нет, – говорил ему Док, – гляди-ка, Фрэнки. Кладешь ее рядом с пальцем и смотришь, какая куда доходит. Видишь? Вот эта доходит от конца указательного до начала большого. Ну, а теперь бери другую, чтоб тоже доходила от конца указательного до того же места – и все.

Фрэнки старался, но у него ничего не получалось. И Док поднимался наверх, а Фрэнки забирался в ящик с опилками и не вылезал оттуда до вечера.

Но Фрэнки был добрый, милый, славный мальчик. Он научился зажигать Доку сигары, и ему хотелось, чтоб Док курил без конца.

Больше всего на свете Фрэнки любил, когда наверху, у Дока, собирались гости. Фрэнки любил, чтоб мужчины и женщины сидели и разговаривали и чтоб играла музыка. От музыки у него екало под ложечкой и перед глазами вставали прекрасные огромные картины. Он пристраивался на корточках в углу за креслом, его никто не видел, а он слушал и смотрел. Когда все смеялись над шуткой, которой он не понимал, Фрэнки заливался у себя за креслом, а когда шла речь об отвлеченных предметах, Фрэнки хмурился и сосредоточенно вникал.

Однажды вечером он решился на отчаянный поступок. В лаборатории собрался узкий круг гостей. Док разливал на кухне пиво. Рядом очутился Фрэнки. Фрэнки схватил стакан с пивом и бросился к девушке, которая сидела в большом кресле.

Она взяла стакан и сказала:

– О, спасибо! – И она улыбнулась Фрэнки.

И Док вошел в комнату и сказал:

– Да, Фрэнки у меня настоящий помощник.

Фрэнки не мог этого забыть. Он перебирал в памяти снова и снова, как он взял стакан, и где сидела девушка, и ее голос – «О, спасибо» – и голос Дока: «Настоящий помощник – Фрэнки у меня настоящий помощник, – конечно, Фрэнки – настоящий помощник – Фрэнки», и – о Господи!

Он знал, что готовится большой вечер, потому что Док закупил бифштексов и много пива и позвал его наверх помогать с уборкой. Да что там уборка. Великий план созрел в голове у Фрэнки, и Фрэнки уже представлял себе, как все будет. Он только о том и думал. Все будет замечательно. Все будет хорошо.

И вот вечер начался, гости приходили и садились в гостиной, девушки, молодые женщины и мужчины. Фрэнки выжидал, пока он останется один за закрытой дверью кухни. Наконец он дождался, дверь на кухню закрыли. Он слышал разговор, слышал, как играет патефон. Он не спешил – сперва поднос, потом вынуть стаканы и ни одного не разбить. Потом – налить пива, потом пусть осядет пена и еще немного подлить.

И вот все готово. Он глубоко вздохнул и открыл дверь. В кухню ворвался гром музыки и разговора. Он поднял поднос с пивом и перешагнул порог. Он все знал. Он двинулся прямо к той молодой женщине, которая тогда его благодарила. И уже рядом с нею – что-то случилось, нарушилась координация, задрожали руки, нервы послали к центрам срочные сигналы, но ответа не пришло. Поднос с пивом рухнул молодой женщине на платье. Фрэнки застыл. И бросился прочь.

Все притихли. Он прогрохотал вниз по лестнице, в подвал. Потом глухо прошуршало – и стихло.

Док спустился вниз и вошел в подвал. Фрэнки залез в ящик с опилками и закопался с головой. Док услышал, как он рыдает. Док немного обождал, потом тихо пошел наверх.

Тут он ровным счетом ничего не мог поделать.

XI

«Форд» модели «Т», грузовичок Ли Чонга, имел достославную историю. В 1923 году, еще легковой машиной, он принадлежал доктору В.-Т. Уотерсу. Доктор ездил на машине пять лет и продал ее страховому агенту Рэттлу. Мистер Рэттл был беспечен. Машину, доставшуюся ему в отличном состоянии, он гонял как безумный. По субботам мистер Рэттл пил, и машина от этого страдала. Крылья погнулись. Он не снимал ног с педалей, так что тросики приходилось то и дело менять. Когда мистер Рэттл присвоил деньги клиентов и удрал в Сан-Хосе, его поймали с ослепительной блондинкой и через десять дней упекли в тюрьму.

Кузов