— Энн! Как… Как же…

— Я что-нибудь придумаю! — отозвалась она без тени страха.

— Но что?..

Внезапно над головой просвистели болты.

— Арбалетчики! — крикнула Энн. — Прячьтесь!

Она прижалась к скату крыши. Остальные на противоположной стороне кинулись к печной трубе, обложенной красным кирпичом. Они попали на практически плоскую крышу трехэтажного здания, места им хватало, но они не знали, как действовать дальше. Гранаты не годились для применения в жилых кварталах. А стрелковое оружие им по-прежнему не полагалось.

— Это наши «старые друзья» из трущоб? — хмыкнул Ли, пока они все озирались в поисках путей отхода.

— Уцелели, гады, — прорычал Батлер с нехарактерной для себя злобой. Он кидал тревожные взгляды на крышу пекарни.

— Или они забрали арбалеты у военных, — трезво рассудил Джоэл.

— Да какая разница? Надо как-то добраться до них. Не ждать же, пока закончатся болты.

Но никаких идей не возникало. Стоило им высунуться, как двое или трое стрелков открывали огонь из окна верхнего этажа в строении напротив. Чердачный люк находился по ту сторону спасительной трубы, а за домом, куда они так стремились добраться, тянулся ряд прилепленных друг к другу одинаковых строений. И эта «надземная улица» слишком легко простреливалась.

— Что будем делать? — совещались друзья. Джоэл уже прикидывал, как кинет гранату в окно дома напротив, рискуя сам получить болт в грудь. И тогда он увидел силуэт Энн, которая обошла пекарню с другой стороны. В отблесках солнца развевались на ветру ее короткие волосы. А раскинутые руки напоминали крылья, но не жертвенного лебедя, а стремительного сокола, пикирующего на добычу. Их осталось мало в Вермело, и мало осталось таких людей, как Энн.

Она в нечеловеческом прыжке без помощи стимуляторов перескочила через целую улицу, рискуя упасть на милость безумствующей толпе. Арбалетчики не заметили, как разъяренная женщина вторглась в их убежище, выломав ставни квартирки рядом с их логовом: они слишком увлеклись расстрелом троих охотников за печной трубой. Джоэл чувствовал себя глупо со сжатой в руке гранатой. Ли вцепился ему в плечо, впервые хорошо отзываясь об Энн:

— Не надо. Верь в нее!

И Джоэл верил, украдкой выглядывая из-за угла. Он приникал лицом вплотную к шершавому кирпичу, почти стесывая кожу на щеке. Мимо пронеслось еще два арбалетных болта, но спустя пару минут из дома напротив донесся скрежет решительно выбиваемой двери, а затем истошный вопль, переходящий в свиной визг. Джоэл даже не думал, что мужчины способны так тонко и жалко кричать. Он быстро догадался, что опасность миновала: ее устранила Энн.

Она гордо маячила в окне, вешая вражеские арбалеты себе на плечо. Сами же бунтовщики сползали с подоконника разрубленными пополам тушками. С глухим шлепком они устремились на мостовую, а Энн только криво ухмыльнулась и снисходительно махнула друзьям:

— Учитесь, салаги!

— Пожалуй, мне еще и правда учиться и учиться, — только пораженно выдохнул Ли. Наверное, впервые он совершенно честно и открыто признавал чье-то превосходство.

— Вроде же сказали им, что нет у нас никаких сверхсомнов, — сокрушался Батлер, когда они двинулись вперед по плоским крышам типовых зданий, радуясь, что здесь-то им не преграждают путь.

— А кто нам поверил? — ответил Джоэл. — Нам вообще кто-нибудь верит?

— Выбиваешься из сил ради этого города, еще чтобы тебя считали врагом человечества, — обиженно морщился Ли.

Больше им никто не помешал миновать Квартал Ткачей и вступить в Квартал Охотников. Энн присоединилась на пересечении улиц, где дома по чьему-то странному проекту сливались посредством арки. Вскоре они добрались до длинной крыши ткацкого цеха и опрометью кинулись к цитадели.

— Проклятье! Они жгут наши дома! — громко возмутился Ли, когда они почти достигли цели. — Эй! А ну не смейте! Я там треуголку оставил!

Дым от пожаров струился из многих построек, старые перекрытия занимались быстро, высушенное временем дерево легко поддавалось натиску пламени. Джоэл и Ли жили с восточной стороны цитадели, бунтовщики пока же добрались до южной части Квартала Охотников. И веселились вволю: по улицам носились перья из подушек, из окон выбрасывали мебель, строя из нее ненадежные баррикады. Погромщики воспользовались тем, что хозяева тесных комнатушек брошены на ликвидацию восстания и сдерживания натиска на цитадель.

— Лишь бы не добрались до академии, — сжав кулаки, процедила сквозь зубы Энн. — Если с моими девочками что-то случится… Клянусь, я всех на куски порву. И бунтовщиков, и Умана.

Но ее слова заглушили новые выстрелы пушек. Похоже, гарнизон добрался все-таки до цитадели на помощь Охотникам. Иногда и они выручали ночных стражей, а не наоборот. Джоэл с неудовольствием оправдывал свою организацию: всему виной ясный день. И бунтовщики откуда-то прознали о невозможности применения стимуляторов.

— Нас убивают! Убивают! Охотники держат в подвалах психушки сверхсомна! Они натравили его на нас! — кричала толпа возле цитадели. Кто-то еще размахивал плакатами, а кто-то уже тащил таран, чтобы выбить усыпанные шипами ворота. Порой они казались входом в тюрьму, но теперь Джоэл оценивал их как последнюю преграду перед началом конца.

— Мы должны спускаться, — заключила Энн. Внизу большая группа охотников теснила погромщиков, не подпуская их к цитадели. Пушки гремели несколько в стороне, очевидно, отрезая восставших от подступов к Кварталу Торговцев. Ведь оттуда существовал прямой путь до Квартала Судей и Богачей. Хотя они отгородились от Вермело дополнительными стенами, отрезали себя от народного негодования. А вот жилища охотников оставались снаружи черного куба психушки, внутри им просто не нашлось места.

Но теперь их жгли, квартиры обворовывали охочие до чужого добра мародеры, пользующиеся всеобщим помешательством. Джоэл подумал о ценной улике по делу Рыжеусого, лежавшей у него в сундуке, и обругал себя за неуставное поведение: стоило сдать список в архив вещдоков, а не заниматься самодеятельностью. Не для красоты же расписаны все инструкции и запреты. Но поздно. Если уж что случилось, значит, случилось.

На ближайшие часы мир сужался до нескольких простых указаний самому себе и друзьям: выжить и выдержать внешнюю оборону цитадели. Внутрь оказавшихся по ту стороны стены охотников не пускали. Невольно проводилась аналогия с теми временами, когда наступал Хаос. Кто-то наверняка так же давил друг друга в стремлении попасть за стену. И кто-то, возможно, жертвовал собой, чтобы не допустить перенаселения. Теперь же Вермело сам себя «чистил» от переизбытка людей.

Джоэл нанес первый смертельный удар мечом Нейла Даста, раскроив череп замахнувшемуся на него киркой бунтовщику. «Вас убивают! Вас охраняли, а теперь мы же вас убиваем!» — ужасался самому себе Джоэл. В трущобах он не оправдывал бандитов, не жалел главарей, которые пытками доводили пленников до обращений. Но здесь, в этом плещущемся мареве страха и отчаяния, он осознал, до чего ему претит уничтожать людей. Каждый раз после таких потрясений он мечтал уйти в пастухи, чтобы никогда больше не видеть искаженных агонией лиц и не чувствовать, как острие меча вгрызается в тело человека, а не чудовища.