Джоэл протер глаза от попавшей в них копоти, Ли громко чихнул, Энн обругала караульного, худосочного курносого парнишку лет восемнадцати:

— Эй, салага, смотреть надо! У тебя дыма больше, чем огня. Дрова сырые! И кто их так складывает? Навалил абы как! Это ж разве костер! Да что за молодежь пошла!

— Из… извините! — краснея от стыда, захлопотал возле огня парень. Но вымаливать прощение ему не пришлось, потому что отряды охотников позвали к растянутой между деревьев крупной карте. На ней четко отметили, кому какой район зачищать.

— По нашим данным, остатки бунтовщиков расположились здесь и здесь, — говорил усатый офицер. Похоже, тот же, с которым они имели дело во время недавнего бунта. Джоэл уже прикидывал, что поищет в трущобах сбежавшую гадалку да еще разберется при дневном свете с оставшимися ловушками, если их не разобрали саперы.

Внезапно над городом раздался гул сирен, сквозь которые оглушающим набатом отчетливо прорывался голос:

— Внимание всем охотникам! Цитадель атакуют! Всем охотникам вернуться в цитадель! Цитадель атакуют! Повторяю, цитадель атакуют!

— Хаосов мрак! — выкрикнул обычно сдержанный Батлер, в то время как остальные выругались куда крепче.

— Как такое возможно?! — ужаснулся офицер, кидаясь к своей ненаглядной карте. Он наверняка все просчитал и был уверен, что ни один проклятый революционер не просочился через его хитроумные преграды. Он скакал возле карты, точно скряга вокруг сундука с золотом. Но в нынешнем Вермело никакой пользы не приносили ни звонкие монеты, ни выстроенные четкие планы. Все менялось в считанные секунды. Джоэл не успел отдышаться после нехилого марш-броска от цитадели до трущоб через Квартал Ткачей, как пришлось возвращаться почти той же дорогой. Громкоговорители не доносили деталей, в какой-то момент они захлебнулись в гуле снующей по улицам толпы.

— Проклятые твари! — рыкнула ему прямо в лицо толстая торговка, Джоэл пригрозил ей мечом, буквально прокладывая себе путь через сгущавшийся поток людей. Со всех улиц стекались охотники. Военные оцепляли кварталы, но большая их часть сторожила подступы к богатой части города и границу трущоб. Оборона цитадели оставалась за охотниками, а они до сих пор не догадывались, кто напал и откуда.

— Что за ненависть? Что происходит… — недоумевал Ли, едва увернувшись от тухлого яйца. Жители Квартала Ткачей не атаковали напрямую, но многие кричали на разные лады проклятья, некоторые кидали камни, наиболее робкие выплескивали с верхних этажей помои. Попадали все больше на таких же обезумевших от непонятного гнева бунтовщиков. Лица наваливались разноцветным грязным месивом, люди в рабочей одежде выскакивали из ткацких цехов, шахтеры размахивали кирками и касками, хлопали двери заводов.

Джоэл выставил вперед меч, на острие едва не напоролся какой-то обезумевший в своем гневе парень в грязном рабочем комбинезоне.

— Убийцы! Лжецы! — прохрипел он, стремясь засветить в глаз острым куском дерева, вывороченным из оконной рамы. Но Джоэл быстро перехватил руку нежданного противника, заставив его повернуться спиной, и плашмя ударил мечом под коленями, принуждая опуститься на землю и прекратить сопротивление. Парень заорал от боли в вывихнутой руке, судя по звукам, его даже стошнило. Джоэл решил, что на этот раз перестарался при задержании и сломал нарушителю конечность. Но он слишком торопился, чтобы церемониться. Едва он успел отшвырнуть от себя скулящего парня, на его место встали десять других. Дело принимало очень нехороший оборот. Сначала толпа кидалась тухлыми яйцами, но вот уже в ход пошли булыжники.

— Назад! — кричал Джоэл, выставляя меч. — Назад, иначе мы будем вынуждены уничтожить вас!

Клинок отражал яркие солнечные лучи, проклятый клинок Нейла Даста, который к двадцати годам убил больше людей, чем сомнов. И вот Вермело снова вступал в эру бунтов. Джоэл не желал проливать кровь невинных напуганных людей, он видел их лица, видел глаза, в которых плясал дикий страх затравленных зверей. И пока еще не утратил способность испытывать сочувствие.

— Скручивай их! Оттесняй! — командовала Энн. — Что же вы, сучьи дети, забыли, кто вас по ночам защищает! Да чтоб вас всех кошмары сожрали!

Она раздавала тумаки и пинки, на лбу ее уже алела отметила от метко брошенного камня. Вермело быстро забывал своих героев, зато долго помнил мучителей. Толпа захлестывала и напирала. Кто-то нес плакаты, кто-то тут же топтал их, перелезая через головы на узких улочках и стремясь попасть на крыши.

Гарнизон теснил бунтовщиков, где-то раздался пушечный выстрел. Джоэл надеялся, что только предупредительный, он уже отчетливо осознал, что они столкнулись не с бандитами и заговорщиками. Кто же тогда злодеи? Весь город? Он видел перед собой еще недавно добропорядочных горожан.

— Мы должны уйти с улиц! — воскликнул Ли, заслоняясь мечом от нападений двоих или троих крепких мужиков. Они пока чувствовали свою безнаказанность и не боялись, что мечи охотников срубят их поганые головы, в которых вся полученная информация превращалась в ядовитую химеру.

«Заявление Умана! Он предчувствовал это! Но ведь… Молчать мы тоже не имели права. Только кто-то уже подготовил этих людей. Кто-то не из юго-западных трущоб», — судорожно размышлял Джоэл. И ему наваждением представился приятного вида старичок с кустиком герани на окне — клиент Зерефа Мара, которому Джолин носила выпечку. Мысли разорвал тонкий бессильный крик. Знакомый крик. И Джоэл осознал, на какой улице они все очутились.

Возле ближайшей стены стояла сама Джолин, будто призванная по зову мыслей. Не справляясь с людским потопом и страшась утонуть в нем, она спиной вжималась в ближайшую стену, стремясь пробиться на Королевскую Улицу. Перед собой она выставила свою извечную большую корзину, как ненадежный щит. Пыльные порывы покрывали ее волосы и лицо мучнистой сыпью. С каждым мигом она все плотнее вжималась в свое укрытие, застревая между выпирающих балок.

— Джолин! — проревел Джоэл, кидаясь наперерез бушующей толпе. К счастью, друзья следовали за ним. Ощерившийся мечами отряд опасались атаковать, от летящих булыжников удавалось пока уклоняться. Над головами же снова гремели выстрелы пушек гарнизона. Толпа то сгущалась, то рассеивалась, на мостовой уже лежали затоптанные трупы и истошно стонали раненые. Джоэл старался не думать, на чью руку наступает, чье мертвое лицо с хрустом трещит под носком сапога. Малейшие звуки и запахи тонули в общей сумятице. И над всем этим ужасом маячило помертвелое застывшей маской лицо Джолин. Она озиралась в поисках поддержки, до пекарни ей оставалось только несколько шагов, но не получалось даже пересечь улицу.

Внезапно кто-то толкнул ее, она едва не упала, хватаясь за край дома, как за последнюю надежду. Джоэл уже не контролировал свой гнев, он яростно оттолкнул подвернувшегося под горячую руку бунтовщика и с силой врезал ему в челюсть. Хотя все существо просило нанизать на новый меч высокого детину, который не заметил хрупкую девушку. Вот они — защитники простого народа, выходящие поорать на улицы. Джоэл негодовал и ненавидел, страшно ненавидел Вермело со всем его сбродом. По-настоящему приличные граждане попрятались за закрытыми ставнями. На улицу же выплеснулись науськанные бунтовщиками глупцы.