— Какова вероятность, что после того, как я уйду, епископ Вольдемар сожжет тебя на костре, а графу Августину просто заткнет рот, чтобы не возмущался? Тебя обвинили в ереси и пытались сжечь. О наших с тобой преступлениях объявили прилюдно. Если лорд потребует для тебя прощения, кому‑то придется признать допущенную ошибку, а церковь ох как не любит признавать свою неправоту. Ты слушаешь меня?

Она не отозвалась, но пошевелилась под одеялом.

— Из‑за знакомства со мной ты чуть не погибла. Поэтому я хочу быть уверен, что здесь, вместе с отцом, ты будешь в безопасности. Да вылезай ты из‑под одеяла! Серьезно говорю!

Лилия, все еще надутая и обиженная, показала свою белокурую головку.

— Отец защитит меня, – выдавила она. – Если что‑то случится, он меня защитит, обязательно.

— Я могу быть уверен, что здесь ты будешь в безопасности?

Она понурила голову.

— Последователи церкви не смогут мне навредить, – наконец сказала она. – Отец не позволит.

— А Берта? Я могу оставить ее здесь? Ты сможешь найти ей наставника?

— Меллор послал письмо своему старому другу, сильному магу. Если кто‑то знает, как нужно поступить с девочкой, то только он. – Она вздохнула и повернула голову. – Ты отправишься за Германом?

— Да, я должен найти его раньше ордена.

— Но Герман же не злодей! – взмолилась она. – Да, он воришка, глупец и грубиян, но не злодей, желающий пробудить Вельзевула!

— Да, я знаю. И именно поэтому хочу найти его первым.

— Знаешь? Откуда?

— Мне показали. Маг по имени Элло. Он помог мне в Гинне и почему‑то не хочет, чтобы меня обманули сейчас. Хотя этого не требовалось, я и так прекрасно понимаю, что Герману не под силу такое изощренное притворство.

— Значит, Германа заставили уйти?

— Именно так.

— Но кто?

— Это я и хочу выяснить. Найду Германа, затем того, кому он должен отнести свой талисман, и допрошу. С пристрастием.

Лилия невольно поежилась. Холодный ветер в комнату не задувал, видимо, лицо у меня на мгновение стало очень устрашающим.

— Вот! – Ее лицо покраснело. – Ты хочешь совершить подвиг, найти и разоблачить злодея, а я должна оставаться здесь? Дудки!

— Ты совсем не думаешь о том, что можешь умереть? Я не всесилен. Да я понятия не имею, кто использует Германа, кто водит за нос все королевство и меня в частности, не представляю, зачем он это делает. Но теперь я начинаю разбираться, что к чему, вижу свет в конце туннеля! Тот, кто задумал этот глобальный обман, очень силен. Возможно, даже я не смогу победить его вместе со всей своей демонической силой.

— Думаешь, я могу оставаться здесь, когда ты рискуешь своей жизнью? – вскочила она, а потом снова опустилась на кровать. – Мне же будет так… скучно!

— Скучно? – Моему удивлению не было предела.

— Я не это имела в виду… – стушевалась она, – не скучно… Я места себе не найду от переживания…

Я раскрыл наплечную сумку и принялся изучать ее содержимое. Сумку я носил с собой всегда. И меч. За то недолгое время, пока я пребывал в мире магии, жизнь приучила меня всегда быть наготове. Неприятности имеют свойство случаться внезапно.

И вот я извлек из сумки небольшую прямоугольную пластмассовую коробочку мультимедийного плеера. Достал с самого дна. Привычным движением обхватил корпус пальцами и нажал на кнопку включения. Сел на кровать Лилии. Девушка пододвинулась поближе и повисла у меня на плече. Черная коробочка ее явно заинтересовала.

— Что это? – Она коснулась пальчиком пластика, и в тот же момент экран прибора вспыхнул. Программа загрузилась и высветила главное меню.

— Это устройство, изобретенное в моем мире… – Я ненадолго замялся. Не знал, как правильно объяснить Лилии принцип работы электронного устройства. – Оно может запоминать услышанную ранее музыку или показать однажды запечатленные события.

— Эта маленькая коробочка играет музыку? Она волшебная? Там внутри сидят маленькие музыканты?

— В моем мире не было магии. Ее заменяли невообразимо сложные электрические приборы, принцип работы которых поставил бы в тупик даже самого смышленого мага.

— Такая маленькая коробочка?

— Да, вот погляди, – я отыскал видеозапись концерта симфонического оркестра и запустил воспроизведение. Из встроенного динамика полились звуки спокойной мелодии второго ноктюрна Шопена си бемоль.

Слух ласкали знакомые ноты, но больше меня интересовала реакция дворянки. Я боковым зрением наблюдал, как у Лилии округляются глаза и медленно отвисает челюсть.

Дар речи вернулся к ней не сразу. Она даже прослезилась.

— Какая прелесть! – восторженно воскликнула она, дергая меня за плечо. – Почему ты не показал мне эту прекрасную музыкальную шкатулку раньше?

— Не до развлечений было, – отозвался я. – К тому же это не шкатулка.

— А музыканты? Они, наверное, голодны. Мы так долго путешествовали, а ты так ни разу не покормил их! – Лилию понесло: – А гулять ты их выпускаешь? Столько сидеть в темноте, света белого не видеть. Бедняжки… А они разбегутся, если открыть шкатулку?

— Они не разбегутся, – попытался объяснить я. – Внутри нет маленьких существ, играющих на музыкальных инструментах, только пара очень сложных штук, называемых микросхемами. Именно они дают возможность музыке звучать.

— Микросхемы? – Она не могла обуздать любопытство. – Покажи мне их! Как они выглядят?

— Ты не найдешь в них ничего интересного. А если попытаешься разобрать эту… музыкальную шкатулку… ты можешь ненароком сломать ее.

— Я не хочу, чтобы она ломалась!

— Тогда не разбирай ее.

— Не буду!

Она крутилась и елозила рядом, осмотрела весь плеер и едва ли не попыталась залезть носом в экран. Места не могла себе найти от любопытства. Ей хотелось понять, что заставляет музыку звучать, но я не мог дать ей подробного объяснения. Мог только показать и дать послушать.

— Вот, – я включил ей одну из песен, из направления тяжелого рока, довольно, на мой взгляд, мелодичную.

— Что стало с мелодией? – удивилась Лилия. – Жужжит, или звенит, или будто бы пищит. Так необычно…

— В моем мире было изобретено много инструментов и устройств, способных создать уникальные и очень интересные звуки. Их успешно использовали при создании музыки. – Мой голос непроизвольно дрогнул. – Видимо, этот прибор – единственное что осталось от моего мира, от его музыкального наследия.

— Ты сильно скучаешь по своему дому? – Лилия неожиданно успокоилась и даже погрустнела.

— Скучаю я или нет, это ничего не меняет. Моего мира больше не существует. Его уничтожили. Согласно чьей‑то воле. Знаешь, а я ведь почему‑то не чувствую ни гнева, ни ненависти по этому поводу. Только спокойствие. Но я найду того, чья воля решила судьбу моего мира. Не ради мести. Я собираюсь задать ему вопрос: «Почему?»