class="p1">— Масачусетский Технологический, Калифорнийский Технологический, Нью-Йоркский Государственный Университет, Университет Вены, Мюнхенский Технологический, Йельский Университет, Московский Государственный Университет, Университет имени Баумана, — принялась перечислять Николь, подумав какое-то время. — Сорбонна, Медицинский Институт имени Пирогова… а что такое?

— Прикидываю. Мои четыре вышки нынче уже не котируются. Надо новые получать.

— Ты хочешь пойти учиться?! — изумилась не меньше, чем я пару минут назад, Николь. — Но как? Тебе же на сон всего пара часов перепадает, а тут ещё и учеба? Или ты просто диплом хочешь купить?

Она спросила, а я задумался. Крепко задумался. Глубоко в себя ушёл. Был бы на месте Фьюри кто-то, кто меня знает хуже, обиделся бы. Но Николь знала меня хорошо. Считай, выросла на моих руках. Поэтому, терпеливо ждала, не прерывала моих раздумий.

— Уволюсь, — неожиданно даже для самого себя сказал я. Сказал и понял — да. Именно так и сделаю. Это решение давно уже зрело во мне. Итак — честно отдал десять лет своей жизни этому, этой ответственности, которую на меня повесил Иосиф. Сейчас Федерация Боевых Искусств крепко встала на рельсы, и может продолжать ехать уже без меня. Кадры найдены, программы тренировок, соревнований, аттестаций и сборов разработаны, отработаны и обкатаны. Успело даже вырасти новое поколение инструкторов старших поясов, которые впитали в себя все знания и традиции. И их достаточно, чтобы нести и передавать следующим поколениям.

Десять лет. Десять лет — это много.

— Откатаем Олимпиаду в этом году, и уволюсь, — как о чем-то решённом сказал я. И даже покивал самому себе, подтверждая, что да — всё менно так.

— Уволишься? Но КАК?! — ещё больше удивилась Николь. Точнее, «удивилась» — это не совсем то слово, которое подходит к данному случаю. Скорее уж она была шокирована моим заявлением.

— Обыкновенно, — пожал плечами я. — Напишу заявление, отработаю положенные две недели, сдам дела Брюсу и свалю.

— Но Сталин?!..

— А что Сталин? Ну Сталин. Что он, не человек, что ли?

— Хм… Действительно, — задумалась над моими словами теперь уже Николь. Продолжить она не успела, так как, тут как раз Кэп с Эриком подъехали на машине Эрика. Разговор прервался.

Дальше были приветствия, весёлые улыбки и взлёт нашего самолёта. Ведь пилотв давно уже были готовы к отправке, ждали только их и моей отмашки.

* * *

Логан и самолёты. Самолёты и Логан. Это отдельная песня. Долгая и до смешного грустная.

Логан ненавидит летать. Он этого просто терпеть не может. Каждый раз сидит ни жив, ни мёртв. Хмурится, бледнеет и ворчит. Дёргается и впивается пальцами в обшивку при каждом малейшем рывке летающей машины. Ворчит и матерится сквозь зубы.

Но даже не попытался возразить в этот раз. Слова не сказал против воздушного способа доставки наших задниц в Японию. Вот что с человеком любовь делает! На какие жертвы толкает!

Для меня же полёт прошёл незаметно — я спал. Бесстыдно продрых весь межконтинентальный перелёт. Ведь, кое в чем Николь была права: мой график тренировок действительно изматывал. И я был уже на пределе.

* * *

В аэропорту Токио нас встречала Наташа. Я не смог удержать своего удивления, когда увидел и узнал её.

— Здравствуйте, Товарищ Крид, — поприветствовала она меня, когда мы приблизились к выходу со взлётно-посадочной полосы, на которой остановился самолёт Старка. — Возьмите, вы забыли, — и протянула мне мой Советский паспорт.

Я взял его и тупо уставился на эту красную книжицу бараньим взором. А ведь действительно, срываясь из спортивного комплекса после звонка Логана, я не взял с собой никаких документов. Просто забыл о них, ведь за прошедшие десять лет отвык ими пользоваться. Меня и так все везде знали и постоянно сопровождали молодчики из КГБ, что снимало любые вопросы.

Отвык. Расслабился. И вот тебе раз. Паспорт. Мой Советский паспорт на имя Виктора Ивановича Крида, полковника КГБ, дважды Героя Советского Союза. В Японии. И на хрена же он мне здесь? Меня ж с таким «мандатом» дальше турникета не пропустят. А, если пропустят, то только, чтобы увезти в застенки местной госбезопасности. Это же страна капиталистического блока!

Я поднял свой недоуменный взгляд на Романову.

— Вы ведь прибыли в Японию с официальным согласованным визитом, как Глава Федерации Боевых Искусств Советского Союза для посещения и налаживания сотрудничества с японскими коллегами, — протянула она мне ещё какие-то документы, которые я на автомате взял. — Кого вы наметили для посещения? Карате? Дзюдо? Кендо?

— Айкидо Айкикай Хомбу Додзё, — всё ещё на автомате ответил я. Потом встряхнулся и добавил. — Ещё хотел бы посетить Акинаву и могилу О-Сенсея Уесибы в Танабе.

— Так точно, товарищ полковник, — кивнула она. — Проходите, машина уже ждёт. Формальности с паспортным контролем улажены. Все необходимые отметки проставлены.

— А, э…? — обернулся я к своим спутникам.

— Иди, Дядя ВиктОр, — мягко улыбнулась Николь. — У нас отдельный план мероприятий. Встретимся завтра утром у гостиницы, я за тобой заеду.

— Хорошо, — растерянно кивнул Фьюри я и потащился за Наташей. Что вообще происходит?! Я морду Шингену бить приехал или нет? Какого Дзена?!

Но оставалось держать морду кирпичом и молча идти за Романовой, так как сам не сподобился как следует продумать план проникновения и внедрения. Теперь вот не жалуйся… Эх! Теряю былую легкость. Совсем отравоядился на конвеерной текучке в Союзе. Затупились клыки у Саблезуба…

* * *

Глава 64

* * *

На выходе из аэропорта действительно ждала машина. Дорогая, черная, представительского класса, тонированная в хлам. Возле водительской двери стоял Петя в черном костюме и черных очках. Петя Распутин — тот самый Колосс из комиксов. Петя, что был ещё в первой делегации, посланной за мной аж на Битву Драконов. Петя, который на долгие десять лет стал моей «любимой макиварой» на всех тренировках продвинутых групп. Мой идеальный спарринг-партнёр, который не падает от первой же плюхи. Который старательно продолжает учиться, качаться и выполнять указанное упражнение даже тогда, когда другие уже падают в изнеможении.

Я даже остановился в задумчивости, увидев и узнав его. Пожалуй, парня можно было бы назвать моим Учеником. С натяжечкой, конечно, но пожалуй.

Увидев мой оценивающий взгляд и задумчивость на лице, Петя непроизвольно вздрогнул, и на его лбу выступила испарина. Ну да — он хорошо меня знает. Знает, что такой мой задумчивый вид означает приближение какого-то нового упражнения, испытания, задачи, удара, приёма… и, что я не уверен в том, переживёт ли он его.

Я вздохнул. Нет, Петя не годится для Битвы Драконов. Он слишком спокойный для этого. Слишком миролюбивый. Нет в нём страсти.