и прорыва под ним остальные пробои не прекратились! Не в нём было дело!

На этих словах куратора я в изумлении смотрю на Рика. Мы ведь уничтожили порткам, прорывы должны были прекратиться. Больше нечему возмущать поля Граней!

— Да, их нет на территории Академии, но за её пределами их всё больше и больше! — тем временем продолжает Интегра.

Судя по продолжившемуся цокоту, она кружит по кабинету, как обеспокоенная птица вокруг своего гнезда.

— Дэра Раманюк, этих прорывов по всему миру становится всё больше, — в голосе Аристы звучит сталь. — Чуть больше месяца назад их число резко подскочило и растёт практически в геометрической прогрессии.

Мы с Риком одновременно переглядываемся. И я понимаю, что наши мысли сходятся. По срокам выходит, что аномальная активность пришлась на момент моей инициации.

— Есть мысли? — шёпотом спрашивает Рик.

А я в ответ лишь неуверенно жму плечами. Меня эта новость шокирует не меньше Рика. А судя по молчанию в кабинете, дэра Раманюк тоже впечатлена.

— Более того, активизировался Нулевой пробой, — в повисшей тишине голос Радики звучит зловеще. — Наши люди на Пределе фиксируют всё новые и новые волны тварей. Что-то дестабилизирует ситуацию в нашем мире. Каждый день гибнет кто-то из Клинков, а заменить их некем. Отбор нужен нам для формирования экспедиции на Эмион, к пробою.

Раздаётся грохот отодвигаемого стула и я мысленно вижу, как в него тяжело оседает Интегра.

— Но они же дети, — голос куратора звучит глухо и потеряно.

— Они будущие Клинки. Мы не можем снимать опытных бойцов с охраны городов, с удержания Предела, — режет командующая.

— Возьмите старшекурсников, — с отчаянием предлагает Раманюк.

— Они пополнят ряды действующих подразделений Клинков. Интегра, — Ариста впервые на моей памяти обращается к куратору по имени. И звучит командующая при этом так же устало, как и её собеседница. — Ситуация не просто плохая, а хреновая. Отбору быть. Я всё сказала.

Раздаётся характерное шуршание, с которым передвигаются все Клинки. Мы с Риком одновременно отпрыгиваем от двери. Верндари тут же хватает меня в охапку и целует. Да с таким увлечением, что по привычке лезет под юбку, и мне приходится уже не подыгрывать ему, а, наоборот, осаживать.

Поэтому, когда на пороге кабинета появляется дэра Радики в своей форменной броне, её взгляду предстаёт вполне рядовая картина. Парочка озабоченных студентов.

— К вам гости, — бросает Ариста и проходит мимо нас.

Я не знаю, как такое возможно, но вокруг неё витает ощутимое поле холода. Настолько она безэмоциональная.

— Пойдём? — Рик отрывается от меня и хитро подмигивает.

— Другого способа не придумал? — возмущённо выдыхаю я, оправляя форму. — Ладно наедине, но при командующей зачем?

— Но сработало же? — отмахивается Рик и широко раскрывает дверь. — Доброго дня, дэра Раманюк!

Мы проходим в кабинет и попадаем под изучающий взгляд Интегры. За время её постоянных отлучек она ещё больше похудела, под глазами залегли глубокие тени. Весь её вид говорил об общем истощении. Но зная её характер, останавливаться наш куратор была не намерена.

— Присаживайтесь, есть серьёзный разговор, — выдыхает она и кивает на два кресла перед её столом.

Мы с Риком, переглянувшись, занимаем предложенные места и настороженно следим за тем, как Интегра включает свой проекционный стол.

— Всё слышали? — она выводит перед нами схематичное изображение Марфариса.

Стандартная учебная карта с шестью континентами, один из которых, Эмион, закрашен фиолетовым цветом и окружён голографической стеной Предела.

— Смотря, что вам нужно. Если информация не для наших ушей, то мы ничего не слышали, — быстро проговаривает Рик.

— Вот за что я тебя люблю, Рик, — Интегра приспускает свои очки-половинки и с улыбкой смотрит на ученика, — так это за твою ушлую сообразительность. Нужно. Мне было нужно, чтобы вы это услышали. А теперь смотрите.

Она совершает сворачивающее движение над столом, и карта скручивается в шар.

— Марфарис, — начинает лекцию Интегра.

Внешняя оболочка шара вспыхивает голубоватым светом.

— Межгранье, неизученное и мифическое место.

Под оболочкой Марфариса вспыхивает тёмная, почти чёрная сфера.

— Загранье, обитель как тварей, так и наших пиримов, — продолжает перечислять куратор.

Сфера межгранья растворяется, являя фиолетовую скорлупку Загранья.

— И, наконец-то, Гитрис.

Фиолетовая оболочка распадается, демонстрируя нам изумрудный шар последнего мира. Моего мира, если верить местной теории мироустройства.

Я вспоминаю слова Флоренс о том, где они на самом деле обитают, и раздумываю всего секунду. Эту информацию надо сообщить.

— Дэра, — я прерываю Интегру, привлекая её внимание, — пиримы существуют именно в межгранье. Так говорит Фло. Да и я собственными глазами это видела.

Раманюк тяжко вздыхает, на мгновение прикрывая глаза.

— Дэль, давай так, — она снимает очки и откладывает их в сторону, — если твоя чересчур умная лисица что-то тебе рассказывает или ты сама что-то узнаёшь — ты немедленно делишься этими сведениями со мной. Ты мне чуть позже всё подробно расскажешь. Сейчас любая крупица знаний может спасти наш мир.

Я нервно сглатываю, перевожу взгляд на Рика, ища в нём поддержку. Он молча протягивает ладонь и сплетает наши пальцы. Мне кажется, что он даже делится своей силой, такое тепло разливается в груди. Киваю Интегре и взглядом прошу продолжить объяснения.

— Вот и славно! А теперь к сути. Воспользовавшись одной из разработок твоего отца, Дэль, — Интегра возвращает все мировые слои обратно, и теперь они напоминают привычное мне строение планеты, — я обнаружила, что с месяц назад произошёл не просто прорыв Граней, а, я бы сказала, исход. Из Гитриса к нам, в Марфарис.

На схеме тем временем мощный столб изумрудного огня прошил все слои миров, вплеснувшись в Марфарисе. На крутящейся проекции отчётливо видно, как вместе с зелёным снопом света, в этот мир долетели и фиолетовые искры, и тёмные, межгранные.

Я закрываю глаза и протяжно выдыхаю. Интегра не кажется мне плохим человеком. Наоборот, она искренне мне помогала, защитила с самого начала. Умолчала о странностях моей Фло. Вместе с этими мыслями приходит и решимость. Она должна знать.