— На доме лежит отпечаток моей личности, и это не tabula rasa.[38]

— Здесь очень красиво, — говорит Лив, рассматривая яркие стены, увешанные красочными эстампами и маленькими фотографиями.

Лив чувствует себя удивительно легко и свободно в этом уютном коттедже с оглушительной музыкой, бесчисленным количеством сувениров на полках, с ребенком, что лежит на ковре перед телевизором.

— Привет, — говорит Пол, входя в гостиную, и мальчуган тут же, словно щенок, переворачивается на спину.

— Папа. — Джейк смотрит на Лив, и она, заметив, что мальчик явно обратил внимание на то, что они держатся за руки, с трудом преодолевает желание отодвинуться от Пола. — Вы что, та самая девушка, которая была утром?

— Надеюсь. Если, конечно, за это время не появилось другой.

— Не думаю, — ухмыляется Джейк. — Я уж было решил, они сделают из вас котлету.

— Да. Мне тоже так показалось.

— Когда папа с вами встречался, то он даже побрызгался одеколоном.

— Жидкостью после бритья, — наклоняется поцеловать сына Пол. — Ябеда-корябеда.

Значит, вот он какой, Пол в миниатюре, думает Лив, и то, что она видит, ей нравится.

— Это Лив. Лив, это Джейк.

— У меня не так много знакомых твоего возраста, — протягивает руку Лив. — Поэтому прошу заранее извинить, если буду говорить не слишком клево. Но мне очень приятно с тобой познакомиться.

— Все нормально. Я уже привык.

Грег вручает ей бокал красного вина и переводит взгляд с нее на брата.

— И как прикажете это понимать? Неужели воюющие стороны заключили entente cordiale, так сказать, полюбовное соглашение? Вы двое что, теперь… тайные коллаборационисты?

Лив, пораженная несколько странной манерой Грега изъясняться, недоуменно смотрит на Пола.

— Мне плевать на потерю работы, — еще крепче сжимая руку Лив, спокойно произносит Пол. — И вообще, когда я не с тобой, то становлюсь противным и сварливым.

— Нет, — ухмыляется Лив. — Просто он только сейчас понял, что все время был не на той стороне.

Когда на Элвин-стрит появляется еще и Энди, бойфренд Грега, в крошечном домике их уже становится пятеро, но ощущения тесноты почему-то не возникает. Лив, которая сидит за круглым столом с башней из кусков пиццы, внезапно вспоминает о холодном Стеклянном доме на крыше старого склада и внезапно понимает, насколько он связан с судебным процессом, с ее в целом безрадостной жизнью, и ей не хочется возвращаться домой.

Ей не хочется смотреть в лицо Софи, так как она прекрасно знает, что должно произойти в самое ближайшее время. Она сидит в компании практически незнакомых людей, играет в разные игры, смеется их семейным шуткам и наконец понимает: возникшее в душе чувство постоянного удивления объясняется тем, что она вопреки всему впервые за долгие годы по-настоящему счастлива.

А еще рядом с ней Пол. Пол, который сейчас выглядит немного сломленным событиями нынешнего дня, будто это не она, Лив, а именно он все потерял. И каждый раз, как он к ней поворачивается, в ней что-то неуловимо меняется, словно ее душа потихоньку настраивается на возможность нового счастья.

«Все хорошо?» — спрашивает его взгляд.

«Да», — отвечает она одними глазами, что истинная правда.

— Итак, что нам принесет понедельник? — интересуется Грег, который в данный момент демонстрирует им образцы тканей для нового цветового оформления бара. Стол, за котором они сидят, усыпан крошками и заставлен бокалами с остатками вина. — Тебе что, придется отдать картину? Неужели все идет к тому, что ты проиграешь?

— Похоже, что да, — говорит Лив, бросив взгляд на Пола. — Я просто должна привыкнуть к мысли, что мне придется… с ней расстаться. — Неожиданно у Лив в горле встает комок, и она смущенно замолкает в надежде, что это сейчас пройдет.

— Извини, дорогая, — похлопывает ее по руке Грег. — Я вовсе не хотел тебя расстраивать.

— Все нормально, — пожимает она плечами. — Правда нормально. Она больше не моя. Я давным-давно должна была это понять. Похоже… похоже, я просто не хотела видеть то, что происходило у меня прямо под носом.

— По крайней мере, у тебя остался твой дом. Пол рассказывал мне, он потрясающий, — улыбается Грег и неожиданно ловит предостерегающий взгляд брата, которого его слова явно смутили. — Что за дела? Неужели она не должна знать, что ты с кем-то о ней говоришь? Мы что, пятиклассники?

— А, ты об этом, — отвечает Лив. — Ну, все немножко не так. С домом тоже придется расстаться.

— Что?

— Дом выставлен на продажу, — объясняет Лив и, увидев застывшее лицо Пола, добавляет: — Я вынуждена продать его, чтобы оплатить судебные издержки.

— Но ведь у тебя останется еще достаточно денег, чтобы купить себе что-нибудь другое. Да?

— Пока не знаю.

— Но ведь этот дом…

— Заложен-перезаложен. И несомненно, нуждается в ремонте. После смерти Дэвида я там вообще ничего не меняла. Даже самое лучшее импортное стекло с теплоизоляционными свойствами, естественно, не может служить вечно, хотя Дэвид именно так и считал.

У Пола начинают ходить желваки на подбородке. Он резко отодвигает стул и встает из-за стола.

Лив недоуменно смотрит на Грега с Энди, потом — на дверь.

— Наверное, он в саду. Наш сад размером с носовой платок. Так что вы не потеряетесь, — морщит лоб Грег, а когда Лив встает, тихо говорит: — Приятно посмотреть, как ты лихо расправляешься с моим старшим братцем. Мне бы твои способности в четырнадцать лет!

Пола она находит в открытом внутреннем дворике, заставленном терракотовыми горшками с взъерошенными, ломкими от мороза растениями. Он стоит к ней спиной, засунув руки в карманы брюк. Вид у него совершенно раздавленный.

— Значит, ты лишилась дома. И все из-за меня.

— Но ты ведь сам говорил, что если не ты, то был бы кто-нибудь другой.

— И о чем я только думал?! О чем, твою мать, я думал?!

— Ты просто выполнял свою работу.

— Знаешь, — он задумчиво трет подбородок, — только не надо меня успокаивать.

— Я в порядке. Чистая правда.

— Какое там в порядке! Я бы на твоем месте был бы зол как черт… О господи! — В его голосе чувствуется неподдельное отчаяние.

Тогда Лив осторожно берет его за руку и тянет к садовому столику. Даже через одежду она чувствует холод металла. Тогда она пододвигает свой стул немного вперед, чтобы согреть ноги у него между коленей, и ждет, пока он не успокоится.

— Пол, — шепчет она, но лицо его остается неподвижным. — Пол, посмотри на меня! Ты должен понять только одно. Самое худшее, что могло со мной случиться, уже случилось. — Лив нервно сглатывает, зная, что слова будут даваться ей с трудом, застревать в горле. — Четыре года назад мы с Дэвидом легли спать. И все было как обычно. Почистили на ночь зубы, почитали свои книжки, обсудили, в какой ресторан завтра пойдем… А когда утром я проснулась, он лежал рядом уже холодный. И посиневший. Я даже не почувствовала, что он умирает. Даже не успела ему сказать… Можешь себе представить, каково это — осознавать, что проспала уход из жизни любимого человека? Осознавать, что могла бы ему помочь? Быть может, даже спасти. Проспала и не видела, что он смотрит на тебя, умоляя одними глазами… — Лив больше не в силах говорить, дыхание перехватывает, и уже, кажется, вот-вот нахлынет волна привычного ужаса. Тогда он нежно берет ее за руку и греет в своих ладонях до тех пор, пока она потихоньку не успокаивается. Немного справившись с волнением, Лив продолжает: — Мне казалось, что жизнь кончена. Казалось, что ничего хорошего больше уже не будет. Я постоянно чего-то боялась. Никого не хотела видеть. Но я выжила, Пол. К своему удивлению, сумела себя преодолеть. А жизнь… Ну, жизнь снова как-то наладилась. — Наклонившись к Полу поближе, Лив говорит: — Да… картина, мой дом… Я испытала настоящее потрясение, когда узнала, что случилось с Софи. Ведь это всего лишь вещи.Честно говоря, если хотят, пусть забирают. Единственное, что имеет значение, — это люди.