— Пожалуйста, — ответил Павел Федорович.

Как только женщина ушла, он собрал оставленные ею деньги, убрал их в один из шкафчиков и, выйдя из-за стола, протянул мужчине руку.

Мужчина с виду был возрасту чуть только за сорок, невысокого роста, тщедушный, с небольшой головой, заостренной как снизу, так и сверху и оттого напоминавшей своим силуэтом дыню или мяч для регби. Из-за чрезмерной худобы все черты его лица смотрелись особенно рельефно и выпирающе; в полной мере это касалось и глаз, которые выглядели по-странному округло, особенно когда мужчина закрывал веки. Цвет же глаз было трудно установить со всей однозначностью: они были не то серые, не то голубые, но очень светлые, придававшие взгляду их обладателя эффект полной отрешенности и безразличия. Мужчина был короткострижен, с отпущенной на лоб челкой; имел острый маленький нос, небольшой аккуратный рот и густую недельную небритость. Вдоль левой брови у него красовался широкий выпуклый шрам, и еще несколько подобных имелись на самой голове, хорошо просматриваясь совершенно лысыми полосками кожи на короткостриженном черепе. На мужчине была одета светло-бежевая рубашка, напрочь измятая и заляпанная какими-то коричневыми пятнами непонятного происхождения; рубашка не была заправлена и спускалась наружу почти до колен. Брюки, как и рубашка светлые мятые и грязные, снизу прилично вышаркались и свисали по окантовке штанин бахромой из ниток; на ногах же у мужчины были черные туфли, которые не только смотрелись нелепо в сочетании со светлой рубашкой и брюками, но которые к тому же были сильно заношены, так что кожзаменитель на носках уже полностью отлетел, оголяя серую тряпичную подкладку. В общем и целом мужчина имел вид неопрятный и неприятный.

— Здравствуйте, Павел, Федорович, — пожимая руку, произнес он, расплывшись улыбкой, которая несколько оттеняла общее удручающее и отталкивающее впечатление.

— Привет, Славка! — поздоровался в ответ Павел Федорович.

Посетителя звали Вячеслав Теретников, и он работал продавцом в небольшом пивном киоске по соседству. С самых первых дней своего знакомства мужчины заобщались, начав по нескольку раз на дню встречаться на улице для совместных перекуров. Когда же Павел Федорович принялся скупать старые книги, Теретников стал с регулярной периодичностью приносить их ему целыми партиями, а пару раз вечером даже угостил пивом, по два-три литра которого без особых проблем делал себе каждый рабочий день за счет того, что недоливал грамм по сто покупателям, бравшим больше двух литров зараз.

— Как у вас дела? — только-только поздоровавшись, сходу и как-то необычно торопливо поинтересовался Теретников.

— Помаленьку двигаются.

— Как торговля? — поспешил задать он новый вопрос.

— Тоже вроде ничего.

— К сентябрю народ поживее пошел?

— Да-а, заме-е-етно. Учебники, рабочие тетради, пособия разные очень хорошим спросом пользуются… Мне бы еще оборотки побольше, а то вот — только энциклопедии, — сказал он, кивнув головой в сторону прилавка, — а на учебную литературу денег уже не хватает.

— Что за оборотка?

— Оборотка? — по-доброму изумился Павел Федорович. — Ну, оборотные товары… У меня — книги… Те, что в обороте находятся… Вот оборотки-то как раз сильно не хватает. Народ ходит, учебники спрашивает, а в наличии почти ничего нет. Кое-что я под заказ беру, но в основном, конечно, никто ждать не собирается — покупатели просто уходят в другой магазин, где предложение больше… Ой, Славка-а-а, вот если бы у нас оборотка была! Ведь посмотри…

Павел Федорович увлекся и принялся с азартом рассказывать Теретникову про свой теперешний бизнес, про бизнес бывший, про состояние мировой экономики, про приближающийся конец света, нисколько не смущаясь и даже не задумываясь над тем фактом, что за последние несколько недель уже неоднократно излагал все это своему собеседнику. Теретников же, слушавший эти рассказы уже и сам не зная в который раз, делал это на удивление внимательно, будто впервые. Он очень отзывчиво с полуулыбкой на лице внимал речам Павла Федоровича и единственное, что говорило об отсутствии у него интереса к звучавшим мыслям, был нейтрально-безразличный, совершенно отрешенный взгляд, по которому можно было заметить всецелую погруженность Теретникова в свои собственные думы. Но опьяненный выказываемым любопытством и даже почтением к своим речам Павел Федорович не чувствовал этого еле заметного несоответствия, отчего совершенно раззадорился и болтал без умолку.

— …Огромный семиэтажный паром, а на этом пароме чего только нету: рестораны и кафе, боулинг и бильярд, бассейны и сауны, даже кинотеатр. Вот как люди живут! — со счастливой улыбкой заключил Павел Федорович. — Ну, а у тебя-то как дела? Если книжки хотел сдать, то я прекратил их скупать — и так, видишь, целая гора скопилась, — кивнул он в сторону заставленного книгами угла, но через секунду, как бы чуть-чуть подумав, добавил, улыбнувшись еще шире. — Хотя для тебя, так и быть, сделаю исключение.

— Спасибо, конечно, Павел Федорович, но может лучше перекурим? — предложил Теретников, вытащив из нагрудного кармана рубашки пару сигарет, сильно измятых и потерявших добрую половину табака.

— Я же бросил, Славка! — выпалил Павел Федорович. — Три дня не курю! Ты знаешь, что табак с организмом делает?! — снова разошелся он, не давая собеседнику даже шансов на то, чтобы вставить в разговор хоть одно слово. — В результате курения создаются тромбы в сосудах и мельчайшие из них (в кончиках пальцев рук и ног) закупориваются и постепенно отмирают. После того, как кровообращение прекращается, они начинают гнить, и развивается гангрена. Каждый девятый курильщик рано или поздно теряет конечности из-за этого… Подожди, я тебе сейчас книжку дам! — спохватился Павел Федорович. Энергично повернувшись к столу, он нашел в стоявшей на нем коробке тонкую книжицу и протянул ее Теретникову. — Вот, почитай. Гарантирую — сразу курить бросишь, — заверительно произнес он.

— Отличная книга, — растерянно ответил Теретников, с виду оставаясь совершенно безучастным как к последним словам собеседника, так и к предложенной им литературе. Мельком бросив взгляд на книжку, на обложке которой красовался человеческий череп с костями и заголовок «Алкоголь и табак», он положил ее назад на стол. — Обязательно возьму почитать. Но у меня сейчас к вам дело, Павел Федорович. Вы не могли бы мне занять денег?

— А сколько тебе надо?

— Двадцать тысяч.

— Двадцать тысяч?!! Нет, не могу!

— Павел Федорович, выручайте. Мне срочно надо задолженность по кредиту погасить, — быстро-быстро, будто боясь забыть собственные мысли, зачастил Теретников. — Я просрочил выплаты и если сегодня до пяти часов не внесу на счет деньги, то завтра меня оштрафуют еще на десятку.

— Не могу, Славка! Сегодня хозяин помещения приходит и мне обязательно нужно ему деньги отдать, — как бы оправдываясь, сказал Павел Федорович.

— А во сколько вы договорились встретиться? — тут же поинтересовался Теретников, сходу уловив суть каждого услышанного слова,