– Вы примете мое предложение. В сложившихся обстоятельствах – когда все узнали о вашем браке с графом немногим больше, чем следовало, так будет лучше для всех.

Ставки все выше и выше.

– Договорились.

Я протянула ему руку, но вместо того, чтобы ее пожать, Эльгер перебирал мои пальцы. С силой сжимал их в кулак, один за другим, почти до боли. А потом поднес к губам и поцеловал.

– Тереза, Тереза… когда вы уже поймете, что мужские игры лучше оставить мужчинам.

– Возможно, в скором времени. А может быть, никогда. И еще – пока мой муж в таком состоянии, я прошу для него защиты.

Глаза герцога снова заледенели.

– Пока граф находится под моей крышей, ему никто не посмеет причинить вред. Даю вам слово.

– Слово герцога, – прошептала я, чуть подавшись вперед и тут же мягко отнимая руку. – Благодарю. И доброй ночи, ваша светлость.

Вышла из кабинета на негнущихся ногах, прислонилась к стене.

Сердце колотилось, как взбесившийся заяц в силках, в горле пересохло.

Я все-таки достала этот дурацкий цветок.

– Что-то не так.

Я слушала разговор Евгении и Альмира, лежа рядом с мужем под «ледяной клеткой», сжимая его руку в своей. Он так и не приходил в себя: когда я вернулась от Эльгера, жар ненадолго спал, но сейчас пламя внутри него снова начинало разгораться. Вплоть до того, что меня саму чуть ли не начинало трясти в лихорадке. Спасало только заклинание да мысли о предстоящем. В соседней комнате дежурил ученик месье Риаля, а сам целитель занимался лекарством для Анри. Вещи мужа перевезли в мои комнаты, и сейчас в гардеробной стояли неразобранные сундуки, словно он куда-то собрался уезжать.

– Симон слишком благодушен. После того, что произошло…

– Вряд ли он станет показывать характер, пока все не разъедутся. Ему хватило вчерашнего представления.

– Знаю. Но еще, милый, я знаю, что для него значит эта девица. И если бы это пугало Риаль нашел в ее крови след от эркайна, она бы не сидела сейчас с золотцем.

Вот и выяснилось, что было в вине. Сильный дурманящий порошок, запрещенный во всем мире. Его очень сложно достать, но для намийского шейха не проблема. В каком-то смысле яд, хотя убивать меня никто не собирался – ну разве что случайно такая удача на голову свалится. Впрочем, балующимся эркайном магам грозило либо заключение в клинике, либо тюрьма – только Всевидящий знает, что можно под ним натворить. Расчет был проще некуда: разумеется, Евгения предполагала, что я расскажу об отравлении и мою кровь проверят. Так что, подарочек лорда Фрая спас мне не только жизнь.

– Завтра приедет Жером, – сказала я и поправила спутанные потемневшие от пота волосы. Благодаря мне они были так аккуратно уложены, словно Анри собирался на званый ужин, вот только проснется и сразу пойдет. А мне нужно к нему прикасаться, чтобы удержать смерть за гранью. Потому что каждое слово Евгении ввинчивалось в сердце ржавым шурупом, и раны эти источали такую тьму, какую она себе даже представить не могла. Из-за нее. Он. Во мгле. – Я передала с посыльным письмо для Софи и обещала, что мы скоро вернемся. Если обещаешь ребенку, слово надо держать. Так что дело только за вами, милорд.

Голос сорвался, и я плотно сжала губы.

– Есть еще кое-что, – Альмир помолчал, и напряжение, воцарившееся между ними, потекло в мою спальню.

– Что? – раздраженно процедила Евгения.

– Это касается горничной.

Я могла бы взять подарок лорда Фрая и пойти с ним к Эльгеру прямо сейчас.

Могла бы, если бы не Анри. Если бы не Софи.

Нет, то, что я сейчас слышу, мне придется вытаскивать на свет иначе.

Как именно, не представляю. Пока что не представляю.

Но обязательно придумаю.

– Что касается горничной?

Вот теперь она почти шипела, и чувство было такое, словно комната графини превратилась в сплошной клубок змей.

– У леди-некромага есть союзник. Или враг, который тоже хочет от нее избавиться. По-своему.

Внутри все похолодело.

Ивар?..

– Сильный маг. Видимо, он следил за мной, потому что, когда эта дура побежала вниз, под холмы, я последовал за ней.

– И? – голос Евгении был угрожающе тихим.

– Я пришел в себя, когда уже рассвело. В лесу, в стороне от дороги.

– И ты говоришь мне об этом только сейчас? Ты… упустил… девчонку, которая может на меня вывести?!

– Меня спеленали «паутиной сна»! Кто-то шел за мной, и…

– Она знает про ловушку! И у нее кольцо!

Яростно застучали каблучки.

Тишина.

И снова.

Я представила Евгению, бегающую по комнате: обхватив себя руками, крылья носа дрожат, во взгляде – огненная бездна. Впрочем, есть с чего.

«Паутина сна» относится к опасному искусству гааркирт. Но зачем загадочному магу мне помогать? Если он… она… хочет помочь, конечно.

Прерывистый глубокий вздох. Евгения остановилась.

– У нас тут презабавная ситуация, друг мой Альмир. Либо Рэм всячески благоволит графине…

Что-то зашуршало.

– Что не исключено, но маловероятно: он предпочитает ни во что не вмешиваться. Либо мы столкнулись с неизвестным, опекающим леди независимо от Симона… Кто он? Зачем ему это все? И может ли статься, что он подсунул ей противоядие, рецепт которого не найти в поваренной книге и модных журналах? А главное, как ему удалось остаться незамеченным и давно ли он среди нас?

Пальцы сжались на покрывале с такой силой, что ткань протестующе затрещала. Кажется, Ивар прав: этот жест для меня настолько привычен, что я уже просто не замечаю, когда цепляюсь за что-то.

– Что насчет этой дуры, горничной? Нужно ее найти как можно скорее…

– Мы не станем ее искать, Альмир. Тот, кто забрал девчонку, этого ждет. Если же я ошибаюсь и мы не враги, он сделает первый ход сам. Но что насчет окружения нашего бесценного некромага?

Намийец негромко хмыкнул.

– Она не очень-то любит людей.

– Не присмотреться ли нам с тобой получше к месье Раджеку? Может, даже стоит с ним побеседовать. Попозже, когда суета уляжется…

Я резко села.

Софи. Натали. Теперь Ивар.

Они не оставят меня в покое, если им не указать место.

Посмотрела на Анри, сердце болезненно сжалось. Поднесла к губам пылающую ладонь и поцеловала.

– Прости, – прошептала еле слышно.

Поднялась, подошла к туалетному столику и оперлась о него. Ничего общего у женщины в отражении не было с той, кто еще вчера собиралась на бал со своим мужем. Прическа расползалась – отовсюду выбивались пряди, отяжелевшие локоны распускались как неумелое вязанье. Залегшие в уголках губ складки, темные круги под глазами, а сами глаза – провалы в сырой земле. Ничего, кроме колье и платья, которые мне подарил Анри. Вот только чувство было такое, словно меня пририсовала к этому наряду рука неумелого художника.