– Опасная вы женщина, леди Тереза Феро.

– А мне тоже дозволяется тебя выпороть за употребление «вы»?

– Хочется?

– Еще как! Временами…

– Почему бы и нет, – заявил Анри и самым бессовестным образом поцеловал меня в шею.

Мы еще немного понежились в кровати – поверх изрядно потоптанного Софи покрывала и помятой, но живой подушки, после чего Анри ушел в ванную, а я поднялась и отправилась приводить себя в порядок. Поправила волосы, расправила оборки на платье и долго вглядывалась в отражение в зеркале – в сияющие радостью глаза, в которых не было ни капельки тьмы. С каждой минутой все больше уверяясь в том, что не хочу больше никаких тайн между нами. Не хочу, чтобы мгновения близости омрачали недосказанности или секреты. Пусть Анри не спешил рассказать мне про Комитет, но кто-то должен сделать первый шаг.

И если это буду я – не страшно.

Негромкий стук заставил меня обернуться.

Подошла к двери и удивленно посмотрела на Мариссу: привычно сжимая тонкие губы, она протягивала мне запечатанный белоснежный конверт. Ни имени адресата, ни подписи отправителя. Но кажется, я догадывалась, от кого он мог быть.

– Это привезли вам. Из Ольвижа.

Странно, что принесла его не Мэри. Или не Жером, обычно он занимался почтой.

Удивительно, что эта парочка еще не объявила о помолвке – об их романе знало все поместье. Только ленивый не задавался вопросом, когда придется гулять на свадьбе, но они загадочно молчали.

– Я сама захотела отнести вам письмо.

Экономка словно мысли мои читала.

– Благодарю, мадам Ильез.

В глазах ее мелькнуло странное выражение: похожее я частенько замечала после возвращения. Интересно, что оно означает?

– И еще я прошу у вас прощения, мадам. За то, что сказала в самом начале. Я сильно ошибалась на ваш счет.

Прежде чем я успела удивиться или ответить, Марисса уже подобрала юбки и зашагала по коридору, расправив плечи. Видно было, что признание далось ей нелегко, но главное, что первый шаг сделан. Со временем мы даже сможем стать друзьями: по крайней мере, я на это надеюсь.

Улыбнувшись, прикрыла дверь и распечатала конверт. Внутри оказалась сложенная вдвое бумажка, наполненная скупыми строками:

«Тереза, искренне сожалею о случившемся с вами и графом. И еще больше о том, что мы с вами вряд ли увидимся снова. Если я могу чем-то помочь, дайте мне знать. В ближайшие несколько дней меня можно будет найти в Ольвиже через мою дражайшую тетушку. В конце недели я покину Вэлею».

Ох, Ивар…

Смотрела на написанные его рукой слова – красивый почерк. Как жаль, что нам так и не удалось нормально попрощаться. Да и вряд ли уже получится. Перечитала несколько раз, собиралась уже убрать письмо и конверт. Хм… Вот только что он имел в виду, когда говорил, что мы не увидимся снова? Его отозвали? Но почему тогда мне об этом ничего не известно? Ведь мы работали вместе. Быстро направилась в гардеробную – комнату мы теперь делили с Анри, а мою бывшую спальню облюбовала Софи. Открыла шкатулку с драгоценностями, покосилась на пирамидку, но сообщений для меня не было.

Что все это значит?

Дверь распахнулась, и я спешно выглянула из гардеробной.

Наткнулась взглядом на Жерома и ойкнула: выглядел он сосредоточенным и серьезным, если не сказать мрачным.

– Простите за вторжение, миледи. Я надеялся застать графа.

– Что случилось?

– Приехал ваш брат.

О…

Между Ольвижем и Лигенбургом новости разлетаются, как между старыми сплетницами, которым больше нечем заняться. Статьи о случившемся во время благотворительного сезона множились с ужасающей скоростью, я же с ужасом ожидала письма от Винсента. Письма, но… но не такого же! Неожиданно захотелось броситься за мужем и забаррикадировать дверь с той стороны пуфиком и тяжеленной ванной на кованых ножках. Вот ведь… Сколько лет прошло, я спокойно общаюсь с такими акулами, как Эльгер, а перед старшим братом робею. Лишь усилием воли заставила себя улыбнуться в ответ Жерому:

– Я сейчас спущусь.

Со своими страхами надо бороться! Здесь и сейчас.

– Не похоже на то, что вам придется это делать… – мрачно сообщил камердинер.

И словно в подтверждение его слов из коридора донеслись шаги.

Ой!

Сильные уверенные шаги брата, которые ни с чьими больше не спутаешь.

Не позволив Жерому опомниться, я метнулась назад с едва различимым шипением:

– Скажи, что меня нет!

Хлопнула дверца гардеробной, а я приникла к щелочке.

Ну мог же он меня не услышать, правда?

Брат появился в комнате, отодвинув камердинера в сторону. Я уже и забыла, каким внушительным может казаться его светлость. Не зря Луиза однажды назвала его медведем! Он обвел спальню взглядом, и медленно направился прямо ко мне, словно шел по следу.

– Тереза, я знаю, что вы здесь!

Да и грозное рычание не похоже на: «Сестренка, я скучал». Ладно, пока еще не грозное, но где-то рядом. Совсем близко! Дверцы резко распахнулись, и я почти выпала в крепкие братские объятия. Меня прижали к груди так, что едва не хрустнули ребра, тихо зашептали:

– Рад, что вы целы.

Рад? И никаких нравоучений за то, что раскрыла свою силу и подвергла жизнь опасности? Может, все еще обойдется? Винсент отстранился, наши взгляды встретились, и едва заметная улыбка сбежала с его губ, возвращая брату привычную хмурость и угрожающий вид.

– Собирайтесь. Мы возвращаемся в Энгерию.