– Тайю'ни, угьяде-о, – объяснила Аса, осторожно делая шаг вперед. – Теперь давай ей руку понюхать!

Убедившись, что перед ней пара дружелюбных и уверенных в себе молодых псов из одного помета, полуволчица опустила голову на циновки и тяжело вздохнула, видимо, о своей материнской доле. Теперь Хельги мог как следует рассмотреть щенков. Судя по их большим лапам и носам, по крайней мере трое обещали перерасти мать, включая белоснежную самочку с голубыми глазками. Она развернулась, встала, и с любопытством ткнула мордочку в расшитый бисером и серебряной нитью сапожок Асы. Последовало знакомство и сосредоточенное взаимное обследование, постепенно перешедшее в игру. Утомленная заботами родительница щенков воспользовалась возможностью и задремала.

– Добрые щенята, – Хельги еще раз почесал благосклонно подставленное ему брюшко, потом другое. – Ну и что?

– Вот, – Аса помахала брату белой лапкой, держа ее двумя пальцами. – Белая собака следующего года.

– Что-о? Да она даже вырасти не успеет! Они совсем озверели?

– Белая собака следующего года едет с нами за море, а в день белой собаки шаманы сожгут белую корзину, сплетенную в виде собаки, с травой кшате, – торжествующе заключила Аса. – И так будет всегда, но в обмен мы должны будем привезти на Мохнатин новую пеструю корову – Птаха с Ушкуем свою заберут, Буканочке молочко нужно.

– Вы все тут с ума посходили, пока мы на север путешествовали, – в голосе Хельги боролись явное облегчение и не до конца удачная попытка выдержать должную суровость. – Челодрыга гоняют по лесу и бьют, потом женят на Оньоде, Али и Грейпа не бьют, но принимают в племя, ты и Ксамехеле…

– Он влюбился в меня с первого взгляда, и не за то, что я дочь ярла или наследница земли и богатств! – щеки Асы вспыхнули.

– Ладно, Ксамехеле молодец дельный, отцу понравится. Опять же, не в пример обходительнее, чем средний раумарикский или мёрский ярл, не говоря уже о коннахтских, или о том же Адальстейне. Одно плохо, – Хельги взял у сестры белую собаку следующего года, вилявшую трогательно заострявшимся к концу хвостиком. – во всех шести племенах народу меньше, чем в Хроарскильде, и они совершенно не воинственные, так что против Йормунрека вряд ли помогут. Разве что Саппивок ему наколдует какую-нибудь гадость. Что у них вышло такое, что мечи и доспехи кое у кого остались, а войн нет?

– Ксамехеле рассказывал, что в Фимбулвинтер и после в Винланде было сильно холоднее, чем на нашей стороне моря.

– Ну, это похоже на правду. У них и сейчас больше ледников.

– Земли, с которой можно было прокормиться, получилось всего ничего, и за нее племена все время воевали. И племен, и кланов было больше, некоторые вымерзли насмерть, некоторых перебили до последнего, и это безобразие так и продолжалось без конца и без закона, пока не пришел Скенненрахави, Соединяющий Течение Двух Рек. Он и его ученик Айан'ватха, Поворачивающий Реки Вспять, помирили племена – к тому времени, их осталось шесть. После этого, Скенненрахави сделал свое знаменитое предсказание. Из-за моря в Винланд должен приплыть белый змей. В Винланде белого змея встретит красный змей, как потерянного брата. Белый с красным змеем будут вместе биться против черного змея, и его победят. Шаманы говорят…

– Что белый змей – наш кнорр, что ли? – перебил Хельги. – Для этого шаманом быть не надо….

– Не так все просто. Аксуда говорил, предсказание можно толковать так, а можно и по-другому, что белый змей сначала обманет красного, и оттого черный змей их обоих победит.

– Вот черный змей меня как раз волнует. Уж очень на Йормунрека смахивает.

– По-моему, ты вслед за шаманами немного преувеличиваешь значение предсказаний и хочешь, чтобы они непременно все прямо сейчас сбылись. Может, Скенненрахави вообще имел в виду что-то совсем другое, что или уже было, или наоборот будет очень нескоро. Гораздо важнее закон, что Айан'ватха составил и записал…

– Записал? Они же рун не знают…

– Видел длинный бисерный пояс, который Аксуда показывал в последний день зимнего праздника? Это запись их закона. Все до последней бисерины что-то значат, и их больше шести тысяч. В каждом белом прямоугольнике запись земельных наделов, рек, и лесов одного из племен, посередине мировое дерево…

– Мировое дерево?

– Да, как Иггдрасиль. Кое-что как в наших сагах.

– Я думал, только белая собака…

– Выходит, не только. У них тоже на дереве сидит орел, а у того на клюве ястреб. Еще можно рассудить, что Скенненрахави – это их Кром, а Айан'ватха – Йокки, первый законоговоритель.

– Точно! А Инну в шашки играют, и в лису и гусей, даже правила те же! Еще у них есть одна замечательная игра, ватага на ватагу прытко ногами гоняют кожаный мяч по льду между двумя полыньями. В чью полынью загнали мяч, тому его вытаскивать из воды. Ты слушай, слушай!

– Я слушаю, – Аса честно, но тщетно попыталась разделить братнин восторг по поводу замечательной игры.

– Ушкуй говорит, в Альдейгье есть похожая забава, они ее «ногомяч» зовут. Надо будет наших научить… Все эти совпадения неспроста. Может, и раньше ходили корабли через море. Саппивок нам показывал одну древность по пути на север, говорил, давешняя лодка. На лодку непохоже, скорее на упавшую башню, сплетенную из серебряной паутины. Тут мы с Ушкуем, правда, не согласились. Он почему-то взял в голову, что это летало…

– Если и ходили корабли, то очень давно, потому как многие вещи хоть на первый взгляд и похожи, а в частностях сильно отличаются. У мирового дерева шести племен четыре корня, а не три, закон Айан'ватхи запрещает войны полностью, имущество передается через женскую сторону рода. Кое в чем, их закон может быть лучше нашего, например… Ты не слушаешь!

– Да нет, я слушаю, только задумался – как это работает с бисером? Как понять, что бисерина значит?

– По цвету, очертанию, и месту.

– Но наскоро записать, например, как Ушкуй писалом на бересте, сколько рёст прошел по счислению, бисером ничего нельзя? Пояс нужен, нитка, разные бусины…

– Верно, поэтому во всех шести племенах ровно столько же поясов. Надо бы научить их рунам.

– Рун может не хватить, звуков больше, – тут же возразил Хельги. – Как рунами записать «Йа-О-Га?»

– Добавим, – уверенно отразила Аса. – Вот Виги через море привезем, или Ксамехеле в Танемарке с ним поговорит, и Виги придумает новые руны.

– Будем надеяться, что ему не придется для этого вешаться на мировом дереве с четырьмя корнями. Руны не шутка, в них сила! Старец пусть все-таки в Танемарке остается, он сам едва не ровесник Йокки, не забывай, а вот кузнеца и сапожника надо сюда переправить.

– Еще бы неплохо «сюда» назвать как-то. Остров и землю вы с Ушкуем назвали, давай, деревню я назову.

– Это еще почему? – возразил было Хельги.

– В племенном совете мне ее представлять, – у Асы был готов ответ. – И, сказать без прикрас, с названиями у вас не очень заладилось. Ну, Мохнатин-остров, это еще куда ни шло, а вот Винланд? Где ты тут видел виноград?