«Я люблю тебя, Кристофер Жан Грант! Жаль, если я так и останусь для тебя призраком чужой невесты», — сказала Мари-Апрель.

«Останусь навсегда Вашей верной невестой…» — написала Камилла Бьерк-Грант.

Было? Не было? Да — и нет.

* * *

Американцы должны были приехать ближе к вечеру, и Кейдж с сожалением констатировал, что останется без фотографий. «Contax II» героически погиб вместе с мотоциклом, а старый проверенный «No. 1A Pocket Kodak» всем хорош, но сумерки не по его линзам. Добровольцы из Штатов — еще одна причина его командировки. В 11-й интернациональной бригаде земляков — едва ли взвод, присылают же целых пять сотен. Даже название уже есть — Батальон Линкольна[88]. Крис, решив дождаться, немного подумал — и устроил второе отделение some jazz. В брошенной квартире на первом этаже сидеть было негде, стояли вплотную. Потомок кажунов выдохнул — и врезал: от «Моего солнышка» («…с тобой, любимая, мне всюду Рай, ты лучик солнца не отбирай!») до страшного и прекрасного «Лазарета» («…где счастливой она быть сможет, только пусть не забудет меня»), а на бис, по личной просьбе Хинтерштойсера — «Минни-попрошайку»:

Угадал точно. Не успели стихнуть аплодисменты, как с улицы послышались автомобильные гудки. Батальон Линкольна! В дверях немедленно возникла пробка, не хуже чем при рождественских распродажах на 5-й авеню. Когда Крис все-таки выбрался наружу, разгрузка уже шла полным ходом. Испанская бестолковщина успела заразить его земляков, и репортер «Мэгэзина» не жалел о несостоявшейся съемке. Пожар в цирке Барнума во время наводнения куда как фотогеничнее.

…Из кузова выгружали нечто весьма по виду тяжелое. Всем заправляла девушка в сдвинутом на ухо берете, невысокая, изящная, но отнюдь не бесплотная. Под брезентом что-то подозрительно гремело и стучало, но та, что в берете, уверенно отправляла вниз мешок за мешком. Уже стемнело, и Кейдж подошел ближе, стараясь не мешать. Лица не разглядел, лишь свитер и форменные брюки при ремне. Все были заняты, и он уже собрался идти дальше, как вдруг…

— Ай-й-ай!..

Рука ли сорвалась, нога ли соскользнула…

— Держитесь, мисс!

Иное хотел сказать: не «держитесь», а «удержу», но и того не смог. Все, что сумел, — в последний миг развернуться спиной. Холодный булыжник толкнул в затылок, в глазах потемнело…

— Мари-Апрель, ты как?

Сначала спросил, а после и узнать решился. Было, не было, да или нет… Она! Рыжая прядь из-под берета, зеленые глаза с загадкой, нос бы чуть побольше, губы поменьше, но — симпатичная до невозможности.

Приподнял голову, все еще не веря.

— Ты! Мари… Мари-Апрель!

— Здравствуйте, мистер Грант! — улыбнулась Камилла Мэри Эйприл. — А я все думала, как мне к вам подойти? Вы — такой суровый!..

«Кажется, я ее видел». — Шанс. — № 415. — Штурмбаннфюрер. — Лейтенант Рудольф Кнопка.

5

В гостиничном номере пахло гарью, мужским одеколоном и дешевыми сигарами. Электричество в очередной раз отключили, на столе горела уже виденная Крисом «лампарилья» — сплющенная снарядная гильза, заправленная бензином и солью. Огонь рождал тени, и, вероятно, по этой причине, лицо его собеседника, невыразительное и при дневном свете, и при электрическом, приобрело неожиданную значимость. Даже голос звучал иначе.

— Вы приезжаете сражаться во имя идеала, но при первой атаке вам становится страшно. Не нравится грохот или еще что-нибудь, а потом вокруг много убитых — и на них неприятно смотреть, — и вы начинаете бояться смерти — и рады прострелить себе руку или ногу, чтобы только выбраться, потому что выдержать не можете. Так вот — за это полагается расстрел, и ваш идеал не спасет вас…

Кейдж молча кивнул. Приходилось видеть и такое.

— Но это на фронте… Пленных русских летчиков мятежники рубят на куски, диверсантов сжигают заживо. Я вас не пугаю, Крис, но у каждого — своя война. Вы — журналист.

— Плохой журналист, — честно признался Кристофер Жан Грант. — Если я вам нужен, берите!

Говорили по-французски, английским сидевший за столом не владел. Звали его Роберт, фамилию же свою он назвал настолько небрежно, что Кейдж решил ее не запоминать за полной бесполезностью.

— Вы, кажется, семейный человек?

Спрошено так, что стало ясно — и это знает. Но Крис все же ответил:

— Сегодня утром мы с Камиллой… с Мари-Апрель обвенчались. Не скажу, что это не имеет значения. Имеет! Но я ее спросил, не возражает ли она… Ну, в общем, если меня пошлют за линию фронта. Я не обрадовал жену, но она согласилась… Ничего! Вернусь, сыграю ей джаз, как и обещал.

— Поздравляю.

С чем именно, человек по имени Роберт уточнять не стал[89].

* * *

С Джозефом Харрингтоном, более известном, как Монстр, они столкнулись три дня назад, совершенно случайно, в коридоре Рабочей больницы Маудес, в прежние годы — Лечебницы Святого Франсиско де Паула, что неподалеку от ипподрома де ла Кастельяна. Почти в буквальном смысле — Монстра везли на каталке. Парень умудрился поймать грудью дюжину осколков, поэтому радостное «У-у-у!» прозвучало не слишком громко. От него-то Кейдж и узнал, что Лорен Бьерк-Грант, Мисс Репортаж, жива и здорова. Но — не больше, на все уточняющие вопросы Джо отвечал исключительно посредством мимики. Зато слово «Госдепартамент» выговорил на удивление ясно и четко.

Этим утром Кейдж заехал к Джо в больницу еще раз — пригласить на свадьбу. Не вышло — врачи стали стеной. Монстр тоже сказал: «Поздравляю», но куда более искренне и выразительно, чем тот, чей адрес он нацарапал на клочке бумаги.

— Шпион из меня, вероятно, тоже никакой, но я очень постараюсь. Джо считает, что это нужно нашей стране. Я подумал, может, действительно нужно? То, что на фронте уже ничем не помочь, даже мне ясно. Днем сообщили, что португальские войска перешли границу у Заморы и Саламанки, итальянцы высадили десант возле Валенсии…

Роберт закурил, но не сигару, как можно было предположить, а обычную мятую папиросу. Потянулся к неровному огоньку «лампарильи», поймал, затянулся от души.

— Вы правы, уже не помочь. Французы вот-вот возьмут Бильбао… Крис! Я — резидент советской военной разведки. Сейчас такой редкий момент, когда сразу несколько стран объединились, чтобы спасти остаток Испании. Как вы догадываетесь, вовсе не из филантропии. Слишком сильная Франция никому не нужна. Только времени совсем нет, такая вот беда! Приходится импровизировать, делать все, так сказать, na kolenke…