— Легат, мы пройдём медленно и вместе.

Веспасиан посмотрел вперёд. Ала Пета уже сдвинулась с места.

— Как бы нам не опоздать.

— Мои воины пока не сложили оружие. Здесь найдётся немало желающих лишить тебя жизни. Поэтому советую тебе идти рядом.

Увы, Веспасиану осталось лишь подчиниться. Вместе с вождём Вектиса они шагнули в самую гущу перемазанных кровью воинов и зашагали сквозь них вправо.

Те неохотно расступались перед ними. Губы под длинными усами были плотно сжаты, глаза полны неприязни. Стоило Когидубну и Веспасиану сделать очередной шаг, как их ряды смыкались за их спинами, высокие и неприступные, как утёсы. Шагая, Веспасиан чувствовал запах их потных тел, их разгорячённое дыхание. Он смотрел прямо перед собой, не поворачивая головы ни направо, ни налево, не давая запугать себя их огромным ростом.

Не убирая руки с плеча Веспасиана, Когидубн на родном языке успокаивал своих воинов, всем своим видом показывая, что римлянин находится под его защитой. Вскоре от последней шеренги донеслись предостерегающие крики — судя по всему, возглавляемая Луцием Петом ала была уже близко. Однако из-за голов варваров Веспасиан ничего не видел.

Наконец они дошли до воинов, которые повернулись, чтобы отразить атаку. Когидубн ускорил шаг и даже начал покрикивать на своих соплеменников, чтобы те уступили ему дорогу. Внезапно воины передними выкинули вперёд копья и опустились на одно колено. Сердце Веспасиана было готово выскочить из груди.

Батавы Пета на всём скаку приближались к ним. Теперь их отделял друг от друга всего один бросок копья.

Когидубн проревел команду и вытолкнул Веспасиана вперёд. Крича во всю мощь глотки, Веспасиан выбежал на открытое пространство и ладонью вперёд вскинул правую руку.

Увы, залп уже был выпущен.

Более трёхсот копий прорезали воздух, а вслед за ними на бриттов на безумной скорости уже летела стена лошадиных голов. Выкрикнув Пету, чтобы тот остановился, Веспасиан замер на месте и вскинул щит. В следующий миг прямо перед его глазами дерево пронзили три острых наконечника. От удара ноги подкосились, и он рухнул на колени. Правую руку он бы вынужден выкинуть назад, не давая себе упасть на спину. При этом тяжёлые копья потянули его щит за собой, в результате чего он лишился последней защиты.

Он в ужасе смотрел на летевших на него коней. Ничего другого он не видел. Только их — вороных, рыжих, гнедых, серых. Безумные глаза, с губ хлопьями слетает пена, оскаленные зубы, потные бока, бегущие ноги. Только они — лошади, лошади, лошади. Внезапно в его сознание ворвался шум — ржание, человеческие голоса, крики на языках, которые он понимал и которые нет, топот копыт, звяканье сбруи. Эта какофония звуков сбивала с толку не меньше того, что мельтешило перед его глазами: вставшие на дыбы лошади, бьющие в воздухе передними ногами, лошади везде, вокруг него, однако копыта ни одной из них так и не опустились на него.

Внезапно он понял, что видит их брюхи. Они все взвились на дыбы и так застыли. А потом, по две, по три, фыркая и пританцовывая, начали опускаться на передние ноги. Тогда ему стали видны их всадники — бородатые, в кольчугах и шлемах, с такими же безумными глазами, как и их скакуны. И все они в ужасе смотрели куда-то за его спину.

— Стойте! — хрипло крикнул им Веспасиан, как будто не мог поверить, что они уже застыли на месте.

— Да мы уже стоим, господин. Пришлось остановиться.

Веспасиан заморгал. Размытый силуэт перед его глазами вскоре превратился в Луция Пета. Префект смотрел на него сверху вниз, с трудом удерживая на месте своего коня.

— Судя по тому, что эти варвары не пытаются изрубить нас на куски, напрашивается вывод, что они сложили оружие, и именно по этой причине ты довольно глупо бросился под ноги моим батавам.

— По этой же причине я приказал своим воинам не отвечать на ваш залп, — сказал Когидубн, подходя к ним, — и это при том, что ваши копья убили более двух десятков моих воинов. Впрочем, если бы не легат, их погибло бы ещё больше.

С этими словами Когидубн встал над Веспасианом и несколько мгновений в растерянности смотрел на него, как будто не понимая, кто это стоит на траве на коленях. А когда понял, протянул руку и помог Веспасиану подняться.

— Отведи своих батавов назад, на берег! — распорядился Веспасиан, всё ещё не оправившись от пережитого ужаса.

Тяжёлый щит с торчащими из него копьями своим весом тянул его к земле, и он его отбросил. И тотчас поморщился. Как оказалось, в дерево впились не три, а четыре наконечника, и один из них был в крови. Веспасиан перевернул руку — чуть ниже локтя виднелась кровоточащая рана. Он машинально схватился за неё другой рукой.

Когидубн убрал его руку и внимательно осмотрел рану.

— Рана неглубокая и заживёт быстро. Самое главное — она была получена с честью. Твой храбрый поступок спас жизни многим — и бриттам, и римлянам. Пусть ты не можешь дать мне мою корону, легат, но я бы с радостью принял её из твоих рук, а не из рук императора, который ждёт, чтобы его воины умирали за него, пока он сам отсиживается во дворце.

В следующий момент к ним из-за спин бриттов подошёл Верика.

— К сожалению, племянник, в этом деле у тебя нет выбора. Только император наделён властью даровать тебе твои земли. К сожалению, он слаб телом и не может сражаться.

— Выходит, у Рима неправильный император? Что же это за император, если он не ведёт своих воинов в бой?

— Император — это власть, власть, которой и ты, и я должны теперь подчиниться. Сейчас он по пути сюда, чтобы во главе армии войти в Камулодунум. Когда мы придём туда и склоним перед ним головы, мы будем вести себя так, будто он одержал величайшую победу. Мы станем восхвалять и славить его как первого человека на земле, даже если он недалёк умом и пускает слюни.

— И этому человеку я должен служить? Ему, а не воину, который нанёс мне поражение, а затем, рискуя собой, спас жизни моих соплеменников?

Веспасиан постарался не выдать своих чувств.

— Да, Когидубн, мы все должны служить ему.

еспасиан стоял на корме триремы рядом с триерархом, направлявшим корабль в порт столицы Верики. Изнывая от жарких лучей августовского солнца, висевшего в безоблачном небе, он наблюдал за тем, как в пяти милях от берега над цепью холмов бушует гроза: там то и дело сверкали молнии и доносились глухие раскаты грома. И не переставал удивляться переменчивой погоде этого северного острова.

— Таранис, бог грома, частенько навещает наши южные берега, чтобы присматривать за нами, — пояснил ему Верика, сжимая в руке золотое колесо с четырьмя спицами, висевшее у него на шее. — Он требует жертвы.