Ничего иного Ршава и не ожидал. Да, надеяться на лучшее он мог, но ожидать — нет. Однако никто не набросился на него с кулаками. Наверное, Созомен произвел на всех не меньшее впечатление, чем на Ршаву.

Но хотя они и подчинились запрету патриарха на насилие, они не успокоились, когда он попытался их утихомирить. Похоже, им требовалось выпустить накопившийся гнев. Если бы они удерживали его в себе, то просто взорвались бы.

К удивлению Ршавы — и, наверное, к удивлению всех, находящихся в Соборе, — патриарх достал с полочки под кафедрой рожок и поднес его к губам. Прозвучала долгая, не очень мелодичная нота. Звук пронзил какофонию голосов, после чего на несколько секунд воцарилось нечто близкое к тишине.

— Святые отцы, вы ясно выразили свое мнение, — сказал патриарх. — Пожалуй, даже слишком откровенно. Святейший Ршава привел доводы из святого писания Фоса и свое толкование недавних событий. Вы можете считать его толкование ошибочным. Однако выкрикивание оскорблений в его адрес не является доказательством его ошибок.

— Да зачем нам вообще ему что-то доказывать? — выкрикнул Аркадий. — Он сам себя обвинил! И доказал, что проклят Фосом. — Западный прелат драматически указал на Ршаву пальцем: — Проклят ты, и проклят будешь, пока не поглотит тебя в конце концов вечный лед!

За этими страстными словами последовала буря аплодисментов, отразившихся от купола Собора, как только что отражались вопли. Сам Фос как будто одобрил проклятие Аркадия. Да, благой бог мог его одобрить, но Ршава остался жив. Он продолжал дышать и мыслить и совершенно не ощущал каких-либо последствий того, что сказал прелат.

— И как вы намерены поразить меня своим проклятием, святейший отец? — осведомился Ршава с утонченной и ироничной вежливостью. — Возможно, мне суждено умереть от скуки? Похоже, ни на что большее ваше проклятие не способно.

Аркадий взревел и замахнулся на Ршаву кулаком:

— Докажи, что у тебя выйдет лучше, лживый мешок с навозом!

Ршава поклонился Аркадию:

— Да будет так, как вы сказали.

Он поклонился Созомену:

— Он заявил, что обладает силой. Я бы сказал, что он приписал себе владение этой силой. Я тоже заявляю, что обладаю некоторой силой. И я докажу, что она превосходит ту, о которой заявлял он. Его демонстрация, как я полагаю, провалилась. Теперь очередь за мной. — Ршава указал на оппонента. — Проклинаю тебя.

И Аркадий упал замертво.

Теперь в Соборе наступила тишина: полная, абсолютная, пугающая тишина. Ее прервал стон, изданный кем-то, стоящим возле тела Аркадия.

— Он… умер, — произнес тот священник с дрожью в голосе, пошатнулся и тоже упал.

Ршаве оставалось надеяться, что это всего лишь обморок.

Тишина взорвалась суматохой. Все, кто находился возле Ршавы, попятились, точно боясь, что следующим покойником станет кто-то из них. А может быть, и не одним покойником. Священники и прелаты истово очертили на груди солнечный круг. Некоторые потом уставились на свои руки, вероятно задумавшись, настолько ли этот жест угоден богу, как они всегда полагали.

Стоявшие возле стены маги спорили, и разговор их становился все горячее. Один из них указал на Ршаву. Это не было проклятием — а если и было, то не сработало. Но Ршава решил, что маг лишь показывает на него. Он не боялся чародеев — и сейчас еще меньше, чем прежде.

Священники тоже начали показывать на Ршаву.

— Колдовство! — крикнул кто-то из них.

Через секунду его крик подхватили многие: — Колдовство!

— Нет. — Ршава покачал головой. — Я не пользовался специальной магией. Аркадий заявлял, что его устами говорит бог. Однако когда он был подвергнут великому испытанию жизни, то обнаружил, что все это лишь пустота — ветер и воздух. Я уже говорил вам, святые отцы, что верю в то, что другой бог сильнее. Я попросил его говорить моими устами, дабы ответить на ложь и оскорбления Аркадия. Я попросил его, и он сделал.

— Колдовство!

Его никто не слушал, да Ршава и те ожидал иного. Он смотрел на двух магов. Один из них кивал — в знак согласия с доводами Ршавы, как тот полагал. Другой все еще качал головой, хотя и с меньшей убежденностью, чем недавно.

К удивлению Ршавы, Созомен тоже глядел на магов.

— Итак, господа? — спросил вселенский патриарх.

— Пресвятой отец, как минимум не исключено, что он сказал правду, — ответил тот, кто кивал. У второго вид был весьма недовольный, но возражать товарищу он не стал — а если и возражал, то не вслух. — Во всяком случае, я убедился, что обычными заклинаниями он не пользовался, — заключил первый маг.

— Понятно, — веско проговорил Созомен. — Или, наверное, понятно. — Он обратился к собравшимся: — Святые отцы, я объявляю перерыв в работе синода. Мы соберемся вновь через три дня. А пока я приказываю никому не говорить о том, что происходило здесь сегодня.

Ршава знал, что с тем же успехом можно было приказать морским волнам не накатываться на берег или солнцу не вставать на востоке. И часа не пройдет, как о событиях в Соборе узнает вся столица. Впрочем, он предположил, что Созомен был обязан хотя бы попытаться сохранить все в тайне.

Вселенский патриарх повернулся к нему:

— Окажете ли вы мне честь, оставшись для обсуждения этого дела?

— Конечно, пресвятой отец. Я в вашем распоряжении.

Церковники хлынули из Собора почти бегом. Двое священников, приехавших вместе с Аркадием, унесли его тело. Другой священник, упавший рядом с ним, наверное, поднялся, когда наступил хаос, а это означало, что он всего лишь на время потерял сознание. Ршава был скорее доволен этим, чем нет. Он не собирался убивать того беднягу.

Созомен спустился с кафедры. Сделав это, он словно отказался от части своего патриаршего достоинства и, подходя к Ршаве, выглядел опечаленным стариком.

— Не надо было убивать Аркадия, — скорбно произнес он.

— Мне очень жаль, если это вас огорчило, пресвятой отец, — ответил Ршава; он не стал говорить, что сожалеет о содеянном. — Этот человек оскорбил меня и назвал лжецом. Как еще я мог доказать ему, что он ошибается?

— Убивать легко. — Созомен вздохнул. — Если мы в последнее время что-либо и узнали, то именно это. Когда ты сможешь возвращать жизнь столь же просто, как отнимаешь, тогда лишение жизни, возможно, еще хоть как-то будет оправдано. А до тех пор? — Он покачал головой. — До тех пор — нет.

— Мы смотрим на вещи по-разному, — сказал Ршава.

— Да, на многое, — согласился патриарх. — Если ты полагаешь, что можешь страхом заставить людей поклоняться темному богу, то я должен сказать: на мой взгляд, ты не прав.

— Я сделал это не ради того, чтобы запугать всех, — возразил Ршава. «Во всяком случае, не все, что я делал…» — Он сказал, что у меня нет силы. Он сказал, что у темного бога нет силы. Он проклял меня. Я проклял его. И вы увидели, какое из проклятий оказалось убедительнее.