Это наша жизнь. Ты такой, какой ты есть. С твоими опытами, от которых растаяла стена в коридоре. С твоей мягкостью и уступчивостью в повседневных делах, с непрошибаемым железобетонным упорством в важных моментах. С твоим стремлением раскладывать все по полочкам, с твоей сдержанностью, серьезностью, которая так хорошо уравновешивает мой беспокойный нрав… с твоей нетребовательностью в еде и полным непониманием жестокости и зазнайства. С твоим полным и абсолютным доверием… С твоим «талисманом» в виде тысячу раз стиранной рубашки. С твоим наконец-то прорезавшимся умением шутить, спасибо богине семейного счастья. С твоей любовью к земной картошке и волшебными копиями стиральной машины, которые все никак не получаются такими, как ты хочешь. Наверное, я единственная хозяйка на все королевство, которой подарили уже семь моделей «стиралки», причем ни одна не устроила самого дарителя. Рик хочет, чтобы его изобретение само заполнялось водой, само грело, стирало, сушило, отжимало, отчищало и восстанавливало прорехи. Вот такой он… требовательный.

Рик-Рик.

Выздоравливай. Возвращайся…

— Саша?

— Рик! Как ты?

Я не надеюсь… почти… но все равно закусываю губу, когда его глаза смотрят мимо меня…

— А вы? — Голос у него негромкий, но ровный, уже не готовый оборваться на каждом слове. — С тобой и девочками действительно все хорошо?

— Нормально, на травке резвятся… Между прочим, я первая спросила. Как сам?

— Как радио, — вздыхает Рик. — С места не двинуться, а внутри так много слов…

— Каких слов?

— Не самых хороших, — признается мой муж. — Про себя. Я так и не смог его уговорить.

Самоед мой… Он этого типа еще и уговаривал! Я осторожно-осторожно, едва касаясь, кладу крыло на неповрежденную часть спины — утешаю.

— Остановить смог. И выжить смог. А про другое пусть голова не болит. Договорились?

Как ты вообще догадался, что он полетел за этой пакостью?

— Знаешь, незадолго до тебя к нам занесло еще одного человека из вашего мира. Мы так и не поняли, о чем он кричал… о каких-то истинно демократических ценностях и о жалобах в какой-то суд. Мол, он свободная личность и имеет права, и не позволит над собой так издеваться только за то, что сел за руль пьяным. Требовал его отпустить и вернуть нормальный облик, а иначе… Он не выглядел грозным — небольшой зверек с черно-белым хвостом, и один из наших магов пошел к нему, чтобы успокоить, а он что-то дернул — и после взрыва мы ничего не нашли. Только исковерканные куски железа.

Интонации были очень похожи — страх и злость. То есть злость, спровоцированная страхом. В таком состоянии человек, да и дракон, способен на что угодно. А у него еще было такое мстительное предвкушение — мол, сейчас вы пожалеете, что посмели меня обидеть. Я даже не помню, как кувыркнулся — просто было ощущение, что его надо остановить.

— И ты пробовал его уговорить.

— Пробовал. Бессмысленно. Если он когда-то кого-то и слушал, в последний раз это явно было очень давно.

Угу. Нарциссизм в тяжелой форме, лечится только дубиной, и то без гарантии.

— А я не знал ничего боевого… то есть не адаптировал к драконьей форме; только и успел, что ударить лапой, когда что-то в бок врезалось.

Храбрый мой… Меня опять накрывает запоздалым страхом. Если бы он упал на поврежденный бок, если бы мы не нашли его быстро, если бы…

— Удачно попали, — известил сверху голос, — прямо по горлу. Он даже до тайника не добрался.

— Хиран!

Юный дракономаг вежливо склонил голову:

— Привет, Александра! Доброго здравия, наставник Рикке. Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, лучше.

— Зрение не вернулось? Мы там записки в пещере интересные нашли. Частично на вашем языке…

— Чтоб он сдох! Чтоб им всем в … и… да с…, и в том мире, и в последующих перерождениях! Уроды, безмозглые и бесстыжие …, чтоб им полный …!

— Гаэли, здесь дети…

Ага, Гаэли… Да, представьте, это сказала не я. И не Рэй. Вдохновенная тирада принадлежала как раз правильному и очень положительному дедушке Гаэли. И его можно довести. Вопрос как.

На этот раз деда достала не я, не Марина и даже не песчанка, которая со вчерашнего вечера невероятно возлюбила деда и таскалась за ним повсюду, даже в аккуратный домик в неприметной расщелине между скал. Причины песчанкиной любви для окружающих остались непонятными, потому что Гаэли молчал даже не как партизан, а как партизанское ружье, если без патронов. Но факт остается фактом. Ладно, не об этом сейчас. Гаэли допекли записки. Те самые, что отыскал в тайнике Хиран.

Записки непризнанных властителей, чтоб им… то самое, что от души нажелал наш разъяренный дедушка. Мне всегда казалось, что если человек мечтает о власти, то у него что-то по-крупному не в порядке. С мозгами или с комплексами, не важно. Ну не нужно нормальному человеку над кем-то властвовать! У нормального есть дело по душе и по силам, наверняка есть те, кто ему дорог, и ему просто не надо никому ничего доказывать! А вот если ни того ни другого, если характером слабоват, а мозгами при раздаче обделили, а самое главное — если ты это все про себя знаешь, но поправить неспособен, вот тогда человек и старается самоутвердиться, в том числе таким вот некрасивым способом. Ну вот представьте человека маленького роста в команде баскетболистов. Нормальному ничего, а вот личность с завихрениями немедленно закомплексует и полезет бедным спортсменам на плечи, чтобы хоть так выше показаться.

Вот и эти… Чего им не хватало? Способности были, образованием их не обидели, обучили, как всех, работы хватало, живи и радуйся!

Но это было для всех. А им хотелось больше.

Они даже назвали свои записи «Летопись великих свершений».

Читали потрепанную «Летопись» всем племенем… так Рэй решил. Умный дракон наш черный врун… то есть его вышность Рэйран Первое крыло. Племени Сыновей Неба слишком много врали, чтобы они так сразу всем верили, тем более чужакам. Пусть лучше сами почитают, вспомнят, сравнят впечатления. Глядишь и призадумаются. Я не про претендента на Рэево место говорю, там случай тот же самый, клинический — хочет человек, то есть дракон, власти. Так хочет, что аж хохолок трясется. Что он будет делать, если вдруг ее получит? Понимает ли, что такое ответственность? Он просто видит себя на вершине, отдающим приказы, и весь в экстазе от самой картинки. Ничего, пусть тоже послушает, ему полезно. И сами записи, и комментарии к ним. Активные такие комментарии… Особенно деда Гаэли.

— Первая страница представляет собой клятву. «Клянусь ныне и вовеки помыслы свои посвятить общему делу властелинов и гордо нести великое звание Проницающего. Клянусь следовать уставу братства, прозревать замыслы врагов, нерушимо хранить тайну братства властелинов. Да будет мое слово залогом моей чести…»

— Дальше такая же высокопарная чушь?