Барретт изобразил удивление.

— Вы не встречались с Дж Дж Джадвеем?

— Не встречался. Я разговаривал с ним четыре раза по телефону.

— По телефону? Понятно. Вы уверены, что разговаривали с Джадвеем?

— Конечно. Звонила Касси Макгро и передавала ему трубку.

— Часто бывает, что издатель, который живет в одном городе с автором, поддерживает с ним отношения по телефону? Вы не делали попыток встретиться?

— Нет.

— Неужели вам было неинтересно?

— Для наших встреч не было оснований, — напряженным голосом объяснил Леру. — Касси Макгро сказала, что он отшельник, замкнут и часто пьян или находится под воздействием наркотиков. Поэтому я считал, что едва ли мне обрадуются, и не делал попыток.

— Знали ли вы с полной уверенностью или, скажем так, говорил ли вам лично Дж Дж Джадвей, чтобы вы не приходили?

— Я просто чувствовал это. Я не сомневался, что мне не обрадуются.

— Имелись ли у вас какие-нибудь другие причины не желать личной встречи с писателем?

— Не имелись. Могу только добавить, что обычно не издатель ищет встречи с автором, а наоборот. Особенно, если у автора подмоченная репутация. К тому же каждый год у меня появлялись новые авторы, и Джадвей был всего одним из них, не самым обещающим.

— Понятно. Вы были чересчур заняты, чтобы уделять время каждому своему автору, особенно незначительному. Ну что ж…

— Возражаю, ваша честь! — Дункан замахал рукой со своего места. — Защита пытается заставить свидетеля признаться в том, чего тот не делал.

— Протест принят.

— Хорошо, — кивнул Барретт и вновь посмотрел на свидетеля. — Значит, вы общались с Дж Дж Джадвеем только по телефону или через Касси Макгро. Правильно?

— Правильно.

— И за исключением того, что вам рассказала мисс Макгро, ваша информация о привычках Джадвея, его отношении к писательскому ремеслу, мотивах, вызвавших создание «Семи минут», все это почерпнуто из телефонных разговоров, а не из личных встреч. Правильно?

— Нет, неправильно. Я сейчас вспомнил еще кое-что.

— Вот как?..

— Существовал еще один источник. Мне понадобилась информация о нем для книги, и я попросил его заполнить вопросник. Это рутинная процедура. Джадвей не стал заполнять вопросник. Вместо этого он написал мне несколько писем о себе… сначала одно, потом другое, и еще по поводу редактуры. Так что у меня была информация от самого Джадвея.

— Что конкретно написал Дж Дж Джадвей?

— О своем прошлом, о семье, о желании писать.

— А о мотивах, которые побудили его написать «Семь минут»?

— Не помню.

— Эти письма могли бы дать нам очень важную информацию. Они у вас?

— Нет.

— Вы знаете, что с ними случилось?

— Не могу сказать. Наверное, они были выброшены вместе с тысячами других, когда «Этуаль-пресс» прекратило свое существование.

— А не могли вы продать их вместе с правами другому издателю?

— Я… — Леру замолчал и неожиданно насторожился. — Мог. Не могу точно вспомнить.

— Просто интересно, — мягко заметил Майк Барретт, — потому что несколько писем, очень похожих на те, о которых вы только что говорили, были совсем недавно выставлены на продажу в нью-йоркской лавке автографов. Владелец лавки купил их у бывшего издателя и продал неизвестному человеку. Мне просто было интересно, не те ли это письма, о которых вы сейчас говорили? Как вы думаете?

Леру облегченно вздохнул и почти улыбнулся:

— Не знаю, но сомневаюсь.

— Письма Джадвея вам приносила Касси Макгро?

— Кажется, одно или два он отправил по почте, а остальные она принесла мне лично.

— Судя по всему, вы многократно встречались с мисс Макгро. Не можете вспомнить, сколько раз?

Прежде чем Леру успел ответить, окружной прокурор заявил протест на основании того, что вопрос не имеет отношения к делу. Барретт понял, что Дункан не желал обсуждения Касси Макгро и возражал против попыток защиты сделать это. Судья Апшо быстро согласился с протестом обвинения.

Барретт был готов к этому и заготовил другие вопросы.

— Мистер Леру, давайте еще раз вернемся к самой книге, к «Семи минутам». Вы сообщили суду, что через много лет продали права на ее издание другому. Вы не помните его имя?

Протест Дункана не дал Леру ответить. Барретт потребовал совещания с судьей. Оно продолжалось недолго. Майк объяснил, что задал этот вопрос с целью проверить честность ключевого свидетеля обвинения. Выслушав обоих адвокатов, Апшо отклонил протест Дункана и предложил Барретту продолжить перекрестный допрос.

Барретт повторил вопрос:

— Вы продали права на «Семь минут» другому издателю. Вы помните его имя?

— Не помню, — ответил Леру.

— Может, мне удастся освежить вашу память. Не звали ли издателя, которому вы продали права, Норманом С. Квондтом, которого судили в Нью-Йорке за распространение крутой порнографии?

— Квондт? Кажется, да. Спасибо.

— Почему вы продали право на издание «Семи минут»?

— Я уже рассказал о причинах. Я боялся, что книга оказывает на людей разрушительное воздействие, и поэтому хотел избавиться от нее. Я с радостью продал ее.

— Однако, мистер Леру, вас совсем не беспокоило, что, продав права на нее, вы тем самым как бы воскрешаете так называемое разрушительное воздействие?

— Нет, меня это не беспокоило. Я был полностью уверен, что Квондт никогда не издаст «Семь минут». В конце концов я подумал, что он просто заплатит меньше налогов. Я продал «Семь минут», чтобы убить книгу… и спасти себя.

— И у вас не было других причин для ее продажи?

— Абсолютно никаких.

— Понятно. А когда вы решили закрыть «Этуаль-пресс»?

— Четыре года назад.

— Почему?

— По той же самой причине, по которой продал «Семь минут». Я в конце концов увидел зло, которое причиняет порнография, и мне захотелось порвать все связи с ней и начать новую жизнь.

— Это было вашей единственной целью?

— Да.

— Ну что же… — Барретт подошел к столу секретаря суда, нашел нужную папку с вещественными доказательствами и вернулся к свидетелю. — Я нашел интервью, которое вы дали журналу «Экспресс». У меня два экземпляра. Вы можете проверять по одному, пока я буду переводить другой. Если я буду переводить неточно, пожалуйста, остановите меня и поправьте. — Он протянул Леру одну вырезку и посмотрел на вторую. — В этом интервью репортер спросил вас, почему вы прекратили издавать порнографию. Вот ваш ответ: «По той же самой причине, по которой сейчас стало меньше проституток. Секс в наши дни превратился для всех в слишком доступную вещь. Если его можно легко достать, зачем тогда платить за него?» Дальше, мистер Леру. «В прежние годы было столько цензуры, столько запрещенных материалов, что мы владели целым рынком запрещенных книг. Сейчас же почти все издательства издают свободно то, что раньше было запрещено. Они отняли у нас рынок, который в былые времена принадлежал исключительно „Обелиск-пресс“, „Олимпия-пресс“, „Этуаль-пресс“. Я перестал издавать порнографию, потому что лишился своей аудитории». — Барретт поднял голову. — Вы признаете, что говорили это?