израильского посольства. Бомбы были подложены в израильские посольства в Гааге и Бонне. В Брюсселе в офис Эль-Аль было брошено несколько гранат, и четыре бельгийца получили ранения. Атташе по вопросам сельского хозяйства израильского посольства в Лондоне погиб, открыв присланное по почте письмо, в котором было заложено взрывное устройство. Израильский военно-воздушный атташе в Вашингтоне был застрелен неподалеку от своего дома. Атаки террористов были направлены также и на еврейские общественные и частные учреждения. В Буэнос-Айресе сгорела еврейская школа, в Праге была подожжена синагога, в Кельне несколько пожилых евреев погибли во время пожара в доме престарелых. Ответственность за все эти случаи взял на себя Народный фронт освобождения Палестины.

При этом НФОП и прочие, даже менее значительные, группировки действовали не только своими силами, но и занимались вербовкой международных авантюристов, закоренелых уголовников и антиизраильски настроенных левых радикалов. Так, в мае 1970 г. НФОП завербовал некоего Рольфа Свенсона, шведского подданного, с целью убийства Бен-Гуриона в ЮАР, куда бывший премьер-министр приехал с циклом лекций; преступление было предотвращено буквально в последнюю минуту силами израильских сил безопасности. В июне того же года Бруно Баргит, швейцарский гражданин, был арестован в Хайфе, при нем была найдена взрывчатка и взрывное устройство. В июле Патрик Аргелло, американец, при попытке похищения самолета Эль-Аль был убит израильским охранником. Еще через месяц две сестры-француженки и пожилая французская пара были арестованы при попытке ввезти в Израиль взрывные устройства. Несколько европейских пассажиров Эль-Аль, по наивности откликнувшихся на просьбы арабов передать “подарки” в Израиль, получили бомбы, часовой механизм которых был установлен на взрыв во время рейса. Федаины весьма преуспели в установлении контактов с радикальными террористическими организациями других стран. Самые разные группы — “Красная армия Японии”[209], “Турецкая народная освободительная армия”, уругвайские тупамарос[210] — согласились сотрудничать с палестинцами, которые предложили им оружие, деньги и курс подготовки в своих лагерях. В конце мая 1972 г. трое членов японской “Красной армии” по прилете в аэропорт Лода, хладнокровно достав из ручного багажа гранаты и автоматы, учинили бойню в зале прилетов; при этом погибло 26 человек и 72 человека получили ранения.

Эта террористическая кампания была особенно тревожной для израильтян потому, что они ощущали свою уязвимость во время пребывания за рубежом. В известном смысле, каждый из них представлял собой живую мишень, едва они пересекали границу страны и оставались без защиты своей в высшей степени эффективной армии и пограничной полиции. Но хуже всего было то, что ни одна страна мира, похоже, не была готова к тому, чтобы наказать палестинских убийц самым строгим образом и тем самым предотвратить теракты в будущем. Израильтяне начали отчасти утрачивать чувство моральной уверенности, полученное ими после завоевания независимости; они снова становились такими же беззащитными, как и евреи былых времен. Нигде это не проявилось с такой беспощадной очевидностью, как во время Олимпийских игр 1972 г. в Мюнхене[211], когда одиннадцать израильских спортсменов погибло от рук арабских террористов, членов организации “Черный сентябрь” (фактически того же ФАТХ). Олимпийский комитет принял решение, несмотря ни на что, продолжить Игры. Те террористы, которые уцелели в перестрелке с немецкой полицией, в дальнейшем были, по сути дела, отпущены на свободу правительством Вилли Брандта[212], как бы в обмен за похищенный самолет компании “Люфтганза”.

Если говорить об израильской внутренней политике, то единственным реальным последствием всех терактов было укрепление общественного мнения относительно необходимости противостоять попыткам сближения с палестинцами. Влияние терактов на мировое общественное мнение было не столь однозначным. В странах Европы левые радикалы проявляли симпатию к федаинам, приравнивая их насильственные действия к борьбе стран третьего мира. В ряде французских и английских университетов ФАТХ стал пользоваться славой самого популярного освободительного движения, заняв в общественном сознании место Вьетконга (Национального фронта освобождения Южного Вьетнама). Революционно настроенные студенты присоединялись к активистам ФАТХ, которые организовывали кампании солидарности с борьбой палестинского народа. Да и в Соединенных Штатах влияние арабской пропаганды на зарождающееся движение Новых левых[213] было на удивление велико, особенно среди студентов-афроамериканцев. Так, в поддержку “арабского дела” выступал Координационный комитет ненасильственных студенческих действий, самая воинственная из всех американских студенческих организаций. Проходивший в Чикаго летом 1967 г. съезд сторонников “Новой политики” (то есть Новых левых), в работе которого приняли участие три с половиной тысячи делегатов и наблюдателей, требовал свободы не только для негритянского населения США и Африки, но и для арабов, страдающих от “империалистической сионистской войны”. “Нэшнл гардиан”, основной еженедельник Новых левых, в редакционной статье выступал за “десионизацию Израиля”. Радикальные негритянские активисты, решительно и твердо выступающие с антиизраильскими лозунгами, имелись не только среди студенческой молодежи. Сходные, хотя более умеренные и “объективные”, высказывания слышались и от профессоров американских университетов, занимающихся проблемами Ближнего Востока. Во многих случаях их позиция была основана на искреннем уважении к арабскому национальному делу; при этом зачастую они довольно резко реагировали на “попытки оказать сионистское давление на их академическую свободу”.

Наряду с ведением изобретательной и эффективной пропаганды в университетских кампусах и в среде Новых левых арабы уделяли особое внимание организованным структурам американского христианского движения, и в этом они тоже добивались немалых успехов. Кто-то из видных христианских деятелей был искренне тронут положением палестинских беженцев. Другие испытывали затруднения теологического характера, пытаясь осознать новый образ еврейского народа как независимой и победоносной нации, пришедший на смену стереотипу извечных мучеников. Таким образом, сторонникам арабов удавалось проводить среди как католиков, так и протестантов антиизраильские резолюции на церковных советах и ассамблеях, и даже организовывать бойкоты туров в Святую землю. “Американское общество друзей”, уважаемая филантропическая организация квакеров[214], публично критиковала Израиль за то, что он настаивал на прямых переговорах с арабскими странами, и за его отказ признать право палестинских беженцев на возвращение. В результате всех этих усилий к осени 1973 г. исчез прежний образ Израиля как бесстрашного и доблестного демократического государства, окруженного врагами; теперь это был безжалостный и непримиримый, а то и тиранический захватчик чужих земель и чужих народов. Террористические организации сыграли решающую роль в этой метаморфозе благодаря своей настойчивости и динамизму — свойствам, которые были им присущи в той же степени, что и жестокость.

Цена процветания

В области экономики Израиль после Шестидневной войны мало чем напоминал страну образца 1965–1967 гг., испытывавшую все тяготы рецессии. Разумеется, не следует забывать о расходах на мобилизацию и ведение военных действий, которые составили полмиллиарда долларов, но тем не менее к концу лета 1967 г. в Израиле началось экономическое процветание — в масштабах, не имевших прецедентов за всю короткую историю