Пустой коридор за сценой вибрировал словно от небольшого землетрясения. В партере толпа разогревалась для финального неистовства – при немалом содействии харманновских прислужников.

«Идиоты!» – подумала Сара. Ее дыхание отскакивало от внутренней стороны маски, покрытой перьями цапли, и грохотало в ушах. Это походило на какую-то детскую сказку: они готовы провозгласить нового короля, не подозревая о том, что за улыбающейся маской прячется демон из глубин ада.

Коренастый мужчина в синем комбинезоне с логотипом Эн-би-эс справа на нагруднике и черными буквами «РОБО-ТИМ» на спине продемонстрировал ей ее VIP-пропуск. На нем были фиктивная фамилия и чужая фотография. В слабом свете, просачивавшемся откуда-то далеко сверху, она разобрала лицо в обрамлении платиновых волос. Лицо было чужим. Это было лицо джокера – такое, которое отобьет даже у самого закаленного бывшего спецназовца в пиджачной паре Секретной службы желание заглянуть под маску и убедиться в том, соответствует ли реальность этой фотографии.

Она читала достаточно много шпионских романов Ле Карре, чтобы не удивиться. В конце концов, «Джордж Стил» ведь был суперагентом КГБ: у него должны быть всяческие ресурсы. Стало понятно, что эта попытка помешать Хартманну отнюдь не была импровизацией. Она кивнула. Он прикрепил бейджик к ее белому платью.

– Ну, – сказал он, наклоняясь к камере Эн-би-эс, которая лежала на полу, – ты уверена, что не хочешь отступить?

Камера открылась. Ее внутренности были наполовину выпотрошены, освобождая место для миниатюрного пистолета «Хеклер-энд-Кох». Вороненая сталь отразила тусклые огни.

Он вынул пистолет, отвел затвор, проверяя патронник, и вставил обойму.

– Помнишь, что я тебе показывал? Три точки надо выровнять так, чтобы цель встала на них как на стол. Оружие не выстрелит, если ты забудешь отключить предохранитель вот тут, сбоку, и нажать еще один предохранитель на рукояти.

Она нетерпеливо кивнула.

– Помню. Я в детстве стреляла из кольта. У моего кузена была модель «Вудсмен».

– Калибр девять миллиметров наносит немалый ущерб, но почти не сбивает. Советую тебе стрелять, пока цель не упадет.

«Или пока парни из Секретной службы меня не пристукнут». Она протянула руку. Он отдал ей пистолет. Она спрятала его в белую лаковую сумочку и аккуратно закрыла ее.

– Мир во всем мире зависит от того, доведешь ли ты дело до конца, – сказал он.

Она поймала его взгляд и удержала его.

– Отмщение за Анди зависит от того, доведу ли я дело до конца. И за Сондру, и Кахину, и Кристалис. И за меня.

Он стоял перед ней так, словно чувствовал, что ему следует что-то сказать, но точно не знал, что именно. Она поднялась на цыпочки и ласково поцеловала его в щеку. Он повернулся и поспешно ушел.

Она проводила его взглядом. «Бедняга. Ему кажется, будто он меня использует».

Забавно, насколько наивным может оказаться опытный шпион.

Ресторанный дворик оказался практически пустым. Все, кто смог набиться в глубокую чашу зала «Омни», уже были внутри, криками приветствуя окончание речи Джексона, согласившегося баллотироваться на пост вице-президента. Тахиону реакция толпы показалась оглушительным басовитым рычанием.

«Несущийся вперед зверь – и я иду прямо ему в пасть», – подумал он.

Дэвид одевал его очень бережно, но все равно, просовывая искалеченную руку в рукава рубашки и пиджака, он облился холодным потом. Дэвид без труда уговорил медсестру их отпустить. По пути Тах стащил с подноса с вечерними лекарствами болеутоляющие. Он проглотил их в такси, не запивая, но они еще не подействовали, так что он едва держался на ногах.

Охранник у двери смотрел на эту парочку скептически. Стройный смуглый пожилой мужчина, крепко обнимающий такисианца за талию. Тах предъявил ему корреспондентский пропуск.

– Там нет места, доктор. – Он с подозрением посмотрел на Герштейна. – А ваш пропуск где?

– У меня его нет. Внутрь попасть надо ему.

– Сидячих мест не осталось.

– Ничего, я постою.

– Я не могу вас впустить, это нарушение правил пожарной безопасности. Идите в Конгресс-центр: там установлен большой экран.

Тахион сражался с головокружением и тошнотой. Проведя ладонью по покрытому холодным потом лицу, он ощутил шершавую щетину.

– Пожалуйста! – прошептал он и прижал к груди изувеченную руку.

– По-моему, было бы разумно его пропустить, – негромко проговорил Дэвид. – Какой от него может быть вред? Это же всего один слабый человек.

– Ага… – неуверенно отозвался охранник.

– Он выписался из больницы, чтобы оказаться здесь именно сейчас. Я знаю, что вы захотите ему помочь.

– А, ладно. Какого черта! Проходи.

Левой рукой Тахион крепко стиснул Герштейну плечо.

– Дэвид, не исчезай снова.

– Я буду тебя ждать.

20.00

Спектор обильно потел. Попасть на сцену оказалось просто. А вот заставить себя на ней остаться – нет. Зал оказался огромным – гораздо больше, чем он представил себе по телепередачам. Тысячи людей – миллионы, если считать телезрителей, – смотрят в его сторону. Он устремил взгляд на освещенные комментаторские будки и напряг зрение, пытаясь разглядеть Конни Чанг, или Дэна Разера, или того типа из Си-эн-эн. Это отвлекло его в достаточной мере, чтобы не убежать со сцены.

Джесси Джексон произносил речь: его сильный голос то поднимался, то опускался в типичной манере проповедника-южанина. Выдвижение Джексона на пост вице-президента явно было той платой, которую Хартманн предложил, чтобы его соперник вышел из гонки.

Спектор не видел способа добраться до Хартманна, пока тот находится на сцене. Лучше подождать того момента, когда он будет сопровождать сенатора обратно в его отель, – и заняться им там. А потом можно броситься вызывать «Скорую» и исчезнуть. Все будут слишком поглощены случившимся, чтобы его хватиться. А потом – Джерси и немного спокойствия и тишины. Ему надо просто выждать.

– Это ведь была моя идея. Говорили, что все придумали в штаб-квартире, но на самом деле это сделал я. – Джек наигранно вздохнул. – Я был неправ, но в тот момент это казалось хорошей идеей.

Репортеры заполняли время интервью со знаменитостями. Ниже находилась кабинка Си-би-эс, зал гудел, ожидая кандидата. Похоже, половина присутствующих была в масках.

Джек печально улыбнулся, глядя в прищуренные глаза Уолтера Кронкайта.

– Мне казалось, все сходится. Все насильственные действия диких карт (а вы ведь помните, что на меня самого нападали дважды), казалось, были направлены на то, чтобы помешать выдвижению сенатора Хартманна, и играли на руку преподобному Барнету. И когда я лично встретился с Барнетом, то увидел, насколько он харизматичен. Помня о людях вроде Нур аль-Алла – он ведь был еще одним харизматичным религиозным деятелем, оказавшимся дикой картой, – я просто пришел к неверному выводу.