– Да. Прежде всего, у меня появилась замечательная старшая сестра. Но это не все хорошие новости. Оказалось, что профессор Бенджамин Шпигель, который долгие годы преподавал в Колумбийском университете, – мой дед.

– Бенджамин Шпигель, – повторила Джулия. – Я этого имени не слышала. Он что, тоже был дантоведом?

– Нет, он специализировался на эпохе романтизма. В аспирантуре мы изучали его работы.

– Кэтрин Пиктон на дух не переносит романтиков. Однажды она обвинила меня в том, что я пишу о Данте как какой-нибудь романтик.

Габриель усмехнулся:

– В нашей среде не все любят романтиков. Но профессор Шпигель искренне любил их творчество. Его работы десятки лет считались эталоном трудов по романтизму. Он писал в основном на немецком, но у него есть и несколько статей на английском.

– И этот человек – твой дед?

– Да, – с гордостью ответил Габриель. – Келли рассказывала, что в Колумбийском университете его просто обожали. Он много занимался благотворительностью и возглавлял еврейскую общину.

– Почему ты ничего не знал об этом? – искренне удивилась Джулия.

– В юности мой отец крупно разошелся с ним во взглядах, сменил имя, фамилию и повернулся спиной к иудаизму. Он оборвал контакты с родней. К счастью, Келли не пошла по его стопам. Она поддерживает отношения с двоюродными братьями и сестрами.

– А Келли помнит деда?

– Увы, он умер до ее рождения.

– Что ж, по крайней мере, теперь известно, откуда у тебя страсть к литературе. И интерес к кошерному сексу.

Габриель засмеялся:

– Мой интерес к кошерному сексу имеет другое происхождение, но какая-то связь вполне может быть. – Он перестал улыбаться. – Ради того чтобы узнать, кто мой дед, мне стоило поехать в Нью-Йорк.

Улыбка Джулии тоже погасла.

– Но ты так восторженно отзывался о Келли. Правда, ты почему-то ни слова не сказал о второй сестре.

– Одри не желает иметь со мной ничего общего. Келли – прекрасный человек, однако ее воспоминания об отце диаметрально отличаются от моих. – Габриель поморщился. – И я не знаю, где скрыта правда. Я в полной растерянности. Кем же был мой отец? Любящим папочкой, каким его запомнила Келли, или злодеем, способным ударить мою мать?

– Возможно, тем и другим.

– Такое невозможно.

– Я очень хочу думать, что на самом деле он не бил ни твою мать, ни тебя, но вполне допускаю, что со своей женой и дочерьми он вел себя совсем по-иному.

– Меня это не утешает.

– Прости.

Габриель зарылся в ее волосы:

– Но почему он так вел себя с нами? Можно подумать, будто моя мать навязывала ему чужого ребенка.

У Джулии сжалось сердце.

– Наверное, его терзала невозможность иметь две семьи сразу. Он не мог сделать выбор, который удовлетворил бы всех. Но уж если кого и считать виноватым, так только его. Ни ты, ни твоя мать ни в чем не виноваты. – Она порывисто поцеловала Габриеля. – Я хочу побольше узнать о твоей сестре. Нам сегодня идти к ним в гости, а ты рассказал мне всего лишь крохи.

– Я расскажу еще, но ты можешь немного обождать? Сначала я хочу заняться кое-чем кошерным.

Габриель перевернулся на спину, опрокинув Джулию на себя.

* * *

Завтрак они заказали в номер. Поев, Джулия вернулась в постель, прикрывшись простыней.

– Никуда не хочу идти. Давай останемся здесь и займемся сексом.

Габриель сидел у нее в ногах. Его глаза сверкали.

– Вот это Джулианна, которую я знаю и люблю. У тебя замечательное предложение. Но как же твое семинарское задание?

– Я бы предпочла тебя вместо него, – улыбнулась она и поманила Габриеля пальцем.

Габриель уже собирался сдернуть с жены простыню, когда ожил заряжающийся айфон. Он сердито покосился на телефон, затем снова посмотрел на Джулию.

– Кто звонит?

– Твой дядя Джек, – скорчив кислую мину, ответил Габриель.

– Но почему он звонит тебе? – Джулия села на постели, снова прикрывшись. – Может, что-то случилось с моим отцом? Или с их ребенком?

– Надеюсь, он звонит по другому поводу.

Габриель отсоединил мобильник от зарядного устройства:

– Я слушаю.

– Привет, Эмерсон. Я сейчас в Вашингтоне, в одном из отделений «Фед-экса».[32]

Как всегда, Джек обходился без прелюдий.

– И?

– У меня в руках флешка с видео и фото, где в числе прочих запечатлена и моя племянница. Как ты догадываешься, все это не подходит под категорию «Для семейного просмотра».

Габриель присел на краешек кровати.

– Вы же говорили мне, что добыли все, – прорычал он.

– Я так думал. Должно быть, девка сделала копию и где-то припрятала. А эту флешку она пыталась отправить Эндрю Сэмпсону в «Вашингтон пост».

– Тогда вмешивайтесь. Это ведь ваша работа.

– Без тебя знаю. Я позвонил, чтобы обговорить сценарий игры.

Габриель взглянул на Джулию.

– Что там? – спросила она.

Габриель поднес палец к губам, прося ее помолчать.

– Что вы предлагаете? – спросил он у Джека.

– Девка зла на своего дружка. Он ее кинул, чтобы жениться на другой. Теперь она хочет нагадить и ему, и его папаше. Мы можем ей помочь. Я перекопирую все, что касается этой девки и ее дружка, на новую флешку и отправлю по названному адресу.

– А это не будет рискованным?

– Они займутся расхлебыванием каши и забудут про мою племянницу.

Габриель снова взглянул на Джулианну. Она хмурилась. Между бровями появилась складка.

– Ваша племянница рядом со мной. Давайте я все обсужу с ней и потом вам перезвоню.

– У меня не бесконечное количество времени.

– А я не вправе решать за нее.

Габриель отключился и бросил мобильник на постель. Прекрасное утро было испорчено.

– Что случилось? – спросила Джулия, придвигаясь к нему. – Почему Джек позвонил тебе?

– У Натали обнаружилась флешка с фото и видео, которую она где-то прятала. Сегодня она пыталась через «Фед-экс» отправить флешку в «Вашингтон пост».

– Что? – застонала Джулия. – Это же все попадет в Интернет. В газеты. Боже мой! – Она закрыла лицо руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону.

Габриель осторожно тронул жену за плечо: