— Я не какой-нибудь домашний котенок, которого можно гладить или прогонять, по настроению, и была бы благодарна, если бы ты не считал мои чувства глупыми капризами.

— Большинство женщин, — неожиданно серьезно заметил Энтони, — предпочитают, чтобы ими управляла твердая мужская рука. По своему опыту, Кассандра, ты должна знать, что зачастую жены с тошнотворной готовностью повторяют мнения мужей. Даже если муж при этом — полнейший осел.

— Да, понимаю, что ты имеешь в виду. Но…

— Так я и знал, что не обойдется без “но”, — вздохнул Энтони.

— Но, — продолжала она, сознавая, что его разочарование притворно, — только мужчины имеют право выбора, а женщины, лишенные такового, вынуждены себя вести, как ты описываешь.

— Почему же ты совсем другая? Касси опустила глаза:

— Потому что я.., непорядочная, невоспитанная женщина…

Энтони с деланным отчаянием воздел руки к небу:

— В таком случае кто же ты, Кассандра? Ты не считаешь себя порядочной, воспитанной женщиной, — приговор, от которого лично меня бросает в дрожь, и одновременно отказываешься признавать себя беспомощным котенком. Возможно, ты предпочла бы стать мужчиной?

— По крайней мере мужчину нельзя взять силой.

— Верное, но не совсем уместное замечание.

— Нет, не хотела бы! Будь я мужчиной, вечно волновалась бы, как остальные воспримут мое поведение.

— Значит, ты готова хоть иногда мириться с моим мужским самомнением?

— Если обещаешь мириться с моим, мне было бы совестно придираться и спорить по пустякам.

— Превосходно! Наконец-то мы пришли к соглашению! Не помню, говорил ли я тебе, Кассандра, что временами ты бываешь крайне утомительной?

— Как и ты, Энтони.

— И думать не хочу, что все могло быть по-другому. — Улыбнувшись, граф поднялся. — Надеюсь, что хотя бы сегодня мир между нами сохранится.

Он подошел к жене, осторожно спустил с ее плеча платье и снял узкую повязку, прикрывающую рану, которая уже покрылась коричневой корочкой.

— Болит?

— Нет.

Рука Энтони медленно скользнула по ее груди.

— В таком случае пришло время расплаты, мадам. Я собираюсь выполнить свое обещание. Помните? Касси в ужасе закричала:

— Ни за что! Я не позволю себя бить! Но, увидев, как в глазах мужа зажглись ласковые искры, она лукаво улыбнулась:

— Если жестокость так присуща вашему характеру, милорд, с моей стороны будет несправедливо полностью сломить вашу волю.

Она безотчетно протянула руки, и граф позволил Касси раздеть себя. Пока она неловко возилась с застежкой брюк, Энтони, коварно усмехаясь, осведомился:

— Может, ты опустишься передо мной на колени и стянешь сапоги?

— Да.., но только потому, что хочу сама. К тому времени, как вся одежда оказалась на полу, Касси раскраснелась от усилий. Она по-прежнему стояла на коленях, медленно окидывая взглядом великолепное мужское тело, и краска никак не сходила со щек, но уже по иной причине.

— Если бы я выглядела, как ты, клянусь, не возражала бы против того, чтобы родиться мужчиной. Энтони осторожно обвел пальцем контуры ее лица.

— Благодарю Господа, что он оставил тебя в прежнем обличье.

— Но ты — само искушение, милый, — прошептала она.

Внезапно Энтони рывком поднял ее на ноги.

— Ну а теперь разделаемся с твоим нарядом, дорогая! Он раздел Касси, поднял на руки и быстро понес к кровати, и не успела она опомниться, как уже лежала у него на коленях лицом вниз.

— Я человек слова, сага, — сообщил он.

— Ты не посмеешь! Не нужно меня бить! Хочу, чтобы ты любил меня! — завопила Касси, но тут же прекратила сопротивляться, когда он нежно погладил ее округлые ягодицы. — Пожалуйста! — умоляюще охнула она.

— Твое желание — закон для меня, — согласился граф и перевернул ее на спину.

— По-моему, похоть и любовь идут рука об руку, — вздохнула она некоторое время спустя, насытившаяся и счастливая.

— Хорошо бы ты сказала то же самое, когда мы оба будем старыми и дряхлыми.

— Поскольку вы достигнете почтенного возраста гораздо раньше меня, милорд, надеюсь, что не окажетесь слишком немощны, когда я попрошу повторить сегодняшние подвиги в постели.

— Если такой день.., или ночь когда-нибудь настанут, — заявил он, легонько шлепнув ее по бедру, — обещаю, что сам перережу свою бесполезную глотку.

Несколько минут прошли в согласном молчании. Услышав его ровное дыхание, Касси решила, что муж заснул. Она подняла голову и увидела, что он, не мигая, смотрит на нее.

— Я думала, ты спишь.

— Посреди дня? О, мадам, неужели вы действительно считаете меня настолько слабым?

Он отодвинулся, и Касси, приподнявшись, села.

— Я должна кое-что сказать тебе. Граф молча вздернул брови и пригладил ее растрепавшиеся волосы.

— Я бы никогда не вышла замуж за Эдварда, даже если бы ты не приехал!

— Знаю, — только и сказал он.

— Ты не понимаешь.

Она почему-то опустила глаза и нервно кусала губы. Длинные пальцы чуть сжали ее грудь, и Энтони пристально всмотрелся в девушку. Нет, он не собирается облегчить ей признание. Слова, казалось, застревали у нее в горле. Касси услышала тихий неясный звук, похожий на рыдание, и с удивлением поняла, что он вырвался у нее. Пальцы Энтони на миг замерли.

— Мне так жаль, — прошептала она.

— Не понимаю, почему.

— О, я такая дурочка!

— Вот это верно.

Касси подняла голову и разъяренно уставилась на мужа.

— Я не спрашивала вашего мнения, милорд!

Но Энтони улыбнулся и поцеловал ее сомкнутые губы.

— Будь ты проклят! — взвизгнула она. — Я беременна!

Она затаила дыхание в ожидании его ответа. Но граф продолжал молчать. Его рука скользнула с ее груди на живот и осталась там.

— И это мне известно, Кассандра. Касси недоуменно приоткрыла рот и попыталась что-то сказать, но у нее с губ сорвался только лепет:

— Не понимаю.., как…

— Когда я привез тебя сюда после дуэли, тебе стало плохо от вина.

— Но каждому может стать плохо в подобных обстоятельствах — Совершенно верно, — весело подтвердил граф. — Но ты забываешь, как хорошо я знаю твое тело, сага. Стоит тебе забеременеть, и твои груди мгновенно тяжелеют и набухают.

Касси почувствовала себя круглой дурой.