– Ну, зачем, мы же с Мишей…

– Нет-нет! Я так хочу! Обещайте, что возьмете. И никому не скажете!

– Хорошо, хорошо! – Вадиму хотелось как можно быстрее прекратить эту тягостную сцену. – Договорились. – Вадим замялся. – Я пойду?

– Да, конечно! – Маша и сама была рада, что неловкая ситуация как-то разрешилась.

Так и не сняв пальто, Вадим с облегчением вышел из квартиры.

До начала процесса оставалось всего несколько дней. Очередной вызов Марлена Вадима не удивил. Даже скорее обрадовал. Марлен стал союзником. Если раньше Вадим только догадывался, что заведующий к нему хорошо относится, потому и ругает постоянно, то теперь, после истории с карточками, факт высокого покровительства стал очевиден.

– Ну, что новенького, Вадим Михайлович? – Тон Марлена однозначно свидетельствовал, что обращение по имени-отчеству не есть признак надвигающейся грозы.

– Да так, ничего особенного. – Вадим позволил себе откровенность, которую в другой ситуации, наверное, проявить не рискнул бы. – Дергаюсь, если честно. Носом чую: что-то вокруг меня происходит!

– Ваша прозорливость потрясает. – Марлен иронизировал, не скрывая. – Вы, дорогуша, ввязались в абсолютно взрослые игры. Рад, что не струсили. Но осторожность и техника безопасности сейчас для вас – наиважнейшее.

– Понимаю!

– Да ничего вы пока не понимаете! – подосадовал Марлен. – Слушайте сюда, как говорят в Одессе. Первое. Ваш телефон если и не был раньше на прослушке, то теперь – наверняка. Лену предупредите. Второе: никаких микстов ни от кого из новых клиентов. Даже самых рекомендованных.

– Даже от ваших? – Вадим не собирался унывать.

– От моих – можно, – в тон Вадиму шутливо разрешил заведующий. И уже серьезно продолжил: – Третье. Я так, на всякий случай, переговорил с Тадвой. Если, не приведи Господи, что-то случится, то по любому делу он будет вашим адвокатом. Ни с кем другим ни при каких обстоятельствах дела не иметь!

Слова Марлена звучали как армейский приказ. Вадим мог ожидать чего угодно, но не представлял ситуацию настолько опасной, чтобы Марлен заранее готовил ему адвоката, да еще самого Тадву! Это было пугающе конкретно. Заведующий понял состояние молодого коллеги и постарался сразу успокоить:

– Это обычная практика, Вадим. Всегда, если кто-то из наших принимает слишком наэлектризованное дело, мы готовимся к худшему сценарию развития событий. Пока, слава богу, ни разу не понадобилось. Кстати, в горкоме я согласовал ваше участие в деле. Их этот процесс мало занимает. Обещали, если не обманут, дать Комитету знать, что вы хороший.

Последние слова Марлена Вадим истолковал неверно. Напрягся и отчеканил:

– Марлен Исаакович, я не буду сотрудничать с Конторой и сливать информацию.

– За кого вы меня принимаете? – взорвался Марлен. – Я что, по-вашему, ссучился?!

Блатного жаргона Вадим от шефа никогда не слышал. Впрочем, как и мата до недавнего времени. Так что удивляться уже ничему не приходилось.

– Значит, я вас неправильно понял. Извините!

– Вы говорите-говорите, да не заговаривайтесь! – Марлен не мог успокоиться.

– Я не хотел вас обидеть! – продолжал извиняться Вадим.

– «Не хотел, не хотел», – передразнил Марлен. – Ладно, последнее. Я вынужден депремировать шофера за халатность. Это надо же было забыть машину запереть!

– Да, понимаю, – улыбнулся Вадим.

– Чему вы улыбаетесь? – жестко произнес Марлен, улыбнувшись при этом сам. – Так вот. – Неожиданно переходя на шепот, он продолжил: – Вам не надо компенсировать его материальные потери. Ясно? – Вадим кивнул.

Опасения Марлена оказались не напрасными. Вечером того же дня выяснилось, что, когда отец Вадима приехал в свой гастроном в Жуковском, там его поджидал, а точнее, дожидался заместитель прокурора Московской области Жерихов. Иван Иванович Жерихов дружил с директором гастронома. Давно. Еще с тех пор, как служил прокурором города Жуковского. В отличие от своих предшественников и сменщиков, подношений он не принимал. При этом не злобствовал и даже, как мог, помогал. Ну, разумеется, отовариваться он приходил не к прилавкам магазина, а в кабинет директора. Отдавал список, подготовленный женой, и, мирно попивая чай, ждал, когда соберут коробки. На день рождения, на праздники коробку с набором продуктов отвозили Жерихову на работу. Говорят, домой он ничего из этого не носил, а накрывал стол у себя в рабочем кабинете. Для замов, секретарши и кого-то еще из «своих». Благодаря этой его привычке и вся городская прокуратура относилась к местному гастроному благосклонно.

На сей раз коробка для Жерихова была давно готова, но он захотел дождаться Михаила Леонидовича. Директриса решила, что у них какие-то свои юридические дела, и волноваться не стала. Зато когда Михаил Леонидович приехал, а Жерихов попросил оставить их вдвоем, умная, тертая Галина поняла – что-то здесь неладно. Ее подозрения подтвердились, когда Жерихов вышел из кабинета явно недовольный, а Михаил Леонидович наотрез отказался рассказать ей, что происходит. Единственное, сказал, что речь шла о Вадьке. Но все в порядке.

Дома же Михаил Леонидович, которого Вадим уже ждал, вызванный телефонным звонком отца еще из гастронома, увел сына в спальню и попросил Илону их не беспокоить.

Суть того, что поведал Жерихов, в пересказе отца состояла в следующем. За делом Кузьмичева стоит сам министр внутренних дел. Его поддерживает кто-то в Политбюро. КГБ дана команда не вмешиваться. Адвоката, если станет сильно мешать, будут давить, «как солдат вошь». Жерихов считает, что лучше бы Вадиму из дела выйти. Мол, жалко сына хорошего человека.

– Ну и что ты ему ответил? – довольно агрессивно спросил Вадим.

– Лучше выясни, куда я его послал! – весело, даже как-то азартно ответил отец.

– Батя, ты – молодец!

Когда Вадим ушел, Илона, разумеется, начала пытать мужа, что происходит.

– Ничего. Все нормально. Просто наш сын стал совсем взрослым, – не без гордости ответил Михаил Леонидович.

Все эти дни, а точнее, недели Вадим, конечно же, думал о том, как построить защиту Кузьмичева. Ни материалы дела, ни подробнейшие разговоры с самим Владимиром ничего толкового не дали. Все дело строилось на показаниях сотрудников универмага и, главное, Булычевой. Та несла черт-те что! Топя Кузьмичева, она шла на дно вместе с ним. Причем еще бабушка надвое сказала, кто первым может оказаться на дне. Вадим понимал, что наобещали ей следователи с три короба. И что, конечно, прокуратура запросит для нее по минимуму. И суд, скорее всего, прокуратуре не откажет. Но зачем этой дуре вообще лезть за решетку?! Не будь ее показаний – дело разваливается. Любое заключение бухгалтерской экспертизы превращало действия Кузьмичева и Булычевой в преступление только потому, что Булычева давала именно те показания, которые были так нужны следователю и так губительны для нее и Владимира.