Чем еще могли быть заняты солдаты перед штурмом? Мориц Саксонский по опыту своих военных кампаний первой трети XVIII в. описал приметы, по которым осажденный мог определить, что против него планируется нападение. Это были универсальные признаки, которые не зависели от национальных особенностей той или иной армии: «Например, в осаде, когда ближе к вечеру вы увидите на горизонте массы людей, которые собрались вместе, ничем не заняты и глазеют на крепость, можете считать наверняка, что против вас готовится сильная атака; поскольку в таких случаях каждая воинская часть обычно выделяет из себя отряд [для участия в штурме. – Б. М.], то известие об атаке становится известно всей армии и те, кто не занят и не находится в нарядах, к концу дня собираются на возвышенностях, чтобы понаблюдать оттуда за атакой. Если ваш лагерь расположен недалеко от неприятельского и вы слышите оттуда много выстрелов, можете ожидать боя на следующий день, потому что люди разряжают и чистят свое оружие»[1246]. Надо сказать, что в русской армии, очевидно, как и в других европейских армиях, во время военной кампании оружие всегда держалось заряженным, и его разряжали периодически либо перед боем. Известны «Пункты командующим над каждым баталионом» от 4 марта 1706 г., которые предписывали держать заряженные ружья в сенях (а не в избах – чтобы порох не отсырел от перепада температур) и вывертывать заряды каждую неделю [1247]. Готовясь к бою 19 ноября 1700 г., герцог де Кроа приказал «старые заряды из мушкетов вывертеть или выстрелять, и чтоб то учинено было до восходу солнечного; а потом вновь зарядить с пулями; и все чтоб во всякой были готовности» [1248]. Вероятно, таким же образом русские солдаты могли готовиться к предстоящим штурмам. Коль скоро мы коснулись вопроса о взгляде со стороны противника, очевидным признаком передвижения больших масс войск (при сухой погоде) были клубы пыли; шведы отмечали их, например, 19 июня 1709 г., наблюдая за русским лагерем на противоположном берегу реки Ворсклы[1249].

Отдельной задачей артиллерии в ходе осады становились подготовка и поддержка штурма. На пробитые бреши Вобан советовал прежде всего отправлять нескольких «копателей», которые должны были расчистить среди обломков проход для штурмовых частей. Этим копателям следовало не вступать в бой, в случае если осажденные сделают вылазку, но немедленно отступить, чтобы дать возможность батареям расстрелять защитников бреши: «Как скоро копатели оттуда [с бреши. – Б. М.] уйдут, дается сигнал, чтоб со всех батарей и ложементов стрелять, и тогда неприятель там долго быть не может, но та стрельба ево скоро оттуда прогонит»[1250]. «Надобно все батареи к прямым и навесным выстрелам к бросанию бомб и камней приготовить, чтоб они действовать могли…» [1251], – добавлял маршал в главе «О переходе чрез главной ров и о способе взятья бастионов».

У нас нет свидетельств того, чтобы русские войска в Северную войну применяли вобановскую «осторожную» тактику и, встретив сопротивление, отступали от пункта атаки. Зато у нас есть сведения о тщательной подготовке и эффективном применении артиллерии в ходе штурмов.

Поддерживающий огонь по время приступа к Мариенбургу в 1702 г. оказал решающее влияние на исход штурма: пока войска Шереметева приближались к крепости через озеро на плотах, «наши 2 бомбы бросили к ним в полату, от которой взорвало городовой стены сажень на 5 и болварок с пушками» [1252]. Разрушение участка стены вынудило осажденных пойти на переговоры и в конечном итоге сдать крепость. О том, как была организована артподдержка штурма Нотебурга в том же году, подробных сведений нет, но, судя по высоким потерям осажденных в ходе штурма, огонь царских пушек был достаточно эффективным.

Шлиппенбах, Г.В. (Schlippenbach, G.W.v.)

Изображение Нотебургской крепости, которая была осаждена московитами, бомбардирована и после 13-часового штурма принуждена к сдаче на аккорд.

1702

Krigsarkivet, Militaria

Комендант Нотебурга подполковник Густав Вильгельм фон Шлиппенбах, чтобы оправдать перед судом свое решение сдать крепость, изобразил три значительные обвалившиеся бреши в ограде. По-видимому, в этой части рисунок содержит некоторое преувеличение, т. к. по рисунку другого очевидца и по самому ходу штурма понятно, что бреши были непроходимы для атакующих. В целом же картина представляет несомненный интерес, показывая русский лагерь, осадные батареи, массы войск на лодках, и этим схожа с известной гравюрой Адриана Шхонебека из «Книги Марсовой».

Под Нарвой в 1704 г., на контрэскарпе перед фасом бастиона Виктория была установлена батарея на четыре орудия для подавления сопротивления на стенах во время штурма, в траншеи были введены «ко отстреливанию учрежденные ратные люди» (т. е. стрелки, которые должны вести огонь по стенам во время штурма); а от разных полков «гранадиры взяты и в шанцы посланы, которым велено непрестанно на бастионы гранаты метать из устроенных к тому новой моды ручных мортиров»[1253]. «Которого часа я, братец, получил от тебя письмо о мартирщиках, тот час собрав ис полков всех, послал к вам и гранаты с ними», [1254] – сообщал Б. П. Шереметев 6 августа 1704 года А. Д. Меншикову. «Мортирщики» драгунских полков Б. П. Шереметева (сами полки в осаде и штурме Нарвы участия не принимали и после взятия Дерпта находились на строительстве укрепленной линии) были посланы под Нарву и участвовали в приступе под командой капитанов Кропотова и Вельяминова[1255]. Шведы особенно подчеркивали эффективность мортир, бросающих гранаты на стены Нарвы [1256].

Практика массированного использования мортирок, собранных из многих полков, незадолго до штурма Нарвы уже была опробована под Дерптом. «В семсот четвертом году во взятье города Дерпта командрованы были с полков драгуны с мартерами под город в шанцы, и я того полка с оными драгуны командиром у них был» [1257], – записал в своей сказке от 1720 года А. А. Полозов, бывший в 1704 г. вахмистром в драгунском полку князя Г. Волконского. Команды драгун с мортирками, возможно, были собраны в сводный отряд под руководством сержанта Лейб-гвардии Преображенского полка М. И. Щепотева; так Б. И. Савин в своей сказке упомянул, что, будучи рядовым драгуном в полку Бауера, «был послан на штурм с мартирками с Михайлом Ивановичем Щепотевым под Дерпт июля против третьего надесять числа» [1258]. Другой чин того же полка И. Г. Лопотов в сказке от марта 1721 г. также упомянул, что «был с мортиркою на приступе под Юрьевым Ливонским и под Нарвою» [1259].