искусств. Создание своего образа это тоже искусство.

Мой хвост действительно так и делается. Поток волос сзади делится на три пряди, широкую и две узких, а далее несложной манипуляцией они переплетаются в один узел. Ещё две тонкие прядки по бокам и неизменная чёлка.

(примерно так делается причёска — https://www.youtube.com/shorts/GQlxFAmSv9I?feature=share)

Это они предварительную атаку проводят. Собрались мы тут не по поводу моего внешнего вида, конечно.

Два месяца плотной работы в агентстве, причём далеко не на последних ролях бесправной трейни, а старшего стаффа, сказались на мне ощутимо. Пока не знаю, куда отнести эти изменения, в плюс или минус. Если коротко, то ко мне сейчас на кривой козе не подъедешь. Привыкла даже с высокими лицами свободно общаться. Вежливо и без дерзостей, но свободно. Разве Ли ХёнСок, президент агентства, уступает в статусе директору Сонхва? Если только на миллиметр.

Минус же в том, что теряю простоту и непосредственность общения. Как бы мне не стать занудной взрослой.

— Почему ты отказываешься выступать на музыкальных конкурсах от имени нашей школы, Лалиса-ян?

Кажется, мы подобрались к главной причине моего принудительного визита к директору. Что-о-о? Лицо моё непроизвольно вытягивается.

— Кто сказал вам такую глупость, саджанним? Такую возмутительную глупость! — да знаю уже, кто. Музыкантша своим лицом начинает изображать запрещающий цвет светофора.

— Простите, саджанним, но либо вы что-то перепутали, либо тот, кто вам это сказал, — сумела всё-таки вернуть своё лицо к прежним пропорциям. — С какой стати мне отказываться от конкурсов? Они очень здорово добавляют рейтинг.

— Госпожа Пак? — директор вперяет удивлённый взгляд в музыкантшу. Та прокашливается, что-то бубнит, затем повторяет, добавив громкости и чёткости речи.

— Дело в том, сонбеним, что Лалиса отказалась от репетиций, и я подумала… что отказ относится ко всему мероприятию.

Не дала объяснить толком, сразу встала на дыбы и побежала жаловаться. Кто тебе виноват?

— Репетиции мне действительно ни к чему, саджанним, — спокойно объясняю ситуацию. — Я и без того держу себя в форме. В каникулы много занималась, не меньше часа в день. В агентстве. Плюс тридцать-сорок минут дома, тоже каждый день. Тратить ещё два часа по три раза в неделю не могу себе позволить. Просто времени нет. Я работаю стажёром в музыкальном агентстве, всё моё свободное время уходит туда.

— И когда же ты работаешь? — вдруг просыпается безопасник, в голосе нотки уважения. — Как успеваешь?

— Пока не знаю, учиться только начали, саджанним. Найду способ. Или по вечерам, с ночёвкой на месте, можно дистанционно и по воскресеньям.

— И кем работаешь? — любопытствует директор Ю. Вижу, ему действительно интересно.

— Аранжировщиком, саджанним. Менеджером группы. Пробую писать музыку, — сделав паузу, озвучиваю просьбу. — Но у меня просьба, саджанним. Эта информация представляет собой коммерческую тайну. Если она выйдет наружу, агентство может на вас в суд подать.

— Почему это тайна, Лалиса-ян? — спрашивает директор Ю, но интересно всем.

— А вы попробуйте узнать имена специалистов, работающих в агентствах, саджанним. Их все старательно скрывают. И вы нигде не увидите имена композиторов, сочинивших музыку. Или хореографов, придумавших танец. Наверное, это потому, что существует риск переманивания работников высокой квалификации конкурентами.

— И ты, Лалиса, работник высокой квалификации? — чуточку ехидно спрашивает музыкантша. На это ответить элементарно. Пожимаю плечами.

— Не мне судить, сонсенним. Это вы так считаете, а не я. Иначе не выбрали бы меня для участия в музыкальном конкурсе. Так-то у нас полшколы на клавишных играет.

Насчёт полшколы преувеличиваю, но не сильно. Очень многие умеют играть на пианино, это правда. Глуповатая музыкантша снова розовеет. Я-то никакой ловушки не расставляла, сама её нашла и задорно туда прыгнула.

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 5 марта, 12:25.

Нас раскидали по разным классам, но никто не мешает нам встречаться в столовой. И обсуждать свои дела, как раньше. Даже особого отличия не вижу. На уроках так и так общаться нельзя, перемены короткие, а на длинных и во время обеда, почему не поболтать.

— Как вам новая группа, девочки? Блэкпинк? Видели первый клип?

И после вопроса с удовольствием наблюдаю, как девочки закатывают глаза в полном восторге. И начинают почти членораздельно пытаться донести до меня степень их запредельного восхищения. Непереводимый корейский фольклор имею удовольствие выслушивать. После фонтанного выброса эмоций выслушиваю недоумённые вопросы.

— Лалиса, а кто это четвёртая участница? Почему всё засекречено?

— Не всё, — хладнокровно гляжу в горящие неугасимым любопытством глаза. — Рост и вес указаны.

— А это не ты? — сощуривается ДаМи в приступе неуместной сообразительности.

— Нет, не я. Я на сантиметр выше и на полтора килограмма тяжелее.

— Рози, кто это? — толкает в бок ЧэЁн ещё одна сообразительная. МиЁн.

— Одна из трейни. Вы её не знаете, — отговаривается ЧэЁн. Всё, как учили.

— Девочки, не допытывайтесь, — пытаюсь притормозить неудержимую лавину девичьего любопытства. — Всему своё время. Настанет момент — всё узнаете. Ладно, пообещаю: узнаете чуть раньше остальных.

Какую-то кость надо бросить. Иначе не отстанут.

— Дебак! Почему не сразу? — возмущается ДаМи.

— Девочки, научитесь уважать коммерческую тайну. Даже в агентстве только несколько человек знают, кто это. Агентство огромные деньги потеряет, если четвёртая участница будет раскрыта раньше времени.

С трудом удаётся отбиться.

— Вы готовы дать подписку о вашей финансовой ответственности в случае раскрытия секретной информации? Речь идёт о сотнях миллионов. Причём не важно, вы проболтаетесь или кто-то другой. Вам не положено знать, вам и отвечать, если что…

Только способом запугивания.

— Девочки, вы на чатах работаете? — по хитренькому перемигиванию ДаМи с Миён догадываюсь, что да. Молодцы, если так.

— Давайте ваши ники, — пододвигаю им блокнот, — тоже буду иногда выходить. Надо будет знать, кто есть кто. Себе возьму ник «Алиса».

— И объявляю благодарность за тему о девочках, которые всё время крутились рядом с «It’s Us». Теперь поняли, зачем это надо было делать?

Не понимали, зато сейчас вижу в глазах огонёк озарения, «вон оно что!».

— Вы очень важное дело сделали. Буду просить директора, чтобы он вам премию выписал. Хотя бы небольшую. Заслужили.

Стадион, 15:40.

— Лалиса, в конце месяца мы устраиваем открытый школьный легкоатлетический чемпионат, — говорит мне физкультурник ЧханМин после разминочного кросса. Для всех — кросса, а для меня и других средневиков — три разминочные километровые дистанции.

— Ты как, готова? — на меня смотрят требовательные глаза. Убираю спину из-под груза, который на меня хотят взвалить, как бы ненароком. Потом, если что, сразу выкатят претензии: ты же сказала, что готова! Как же так?!

Делаю это уже рефлекторно.

— Откуда же я знаю, сонсенним? Вы — тренер, вам и решать, готова я или нет. И не забудьте про