Именно в этот период в ее жизни и возник Михаил Чертанов. У него с личной жизнью тоже было не все в порядке. Расставшись с женой, он надеялся заглушить сердечную боль в объятиях симпатичной девушки. Хотя сблизились они не сразу, Вера отметила, что Михаил не похож ни на одного из ее прежних ухажеров. Он не старался завоевать ее расположение какими-то безумными поступками, не пытался делать глупых предложений. Если и старался понравиться, так только самую малость, чтобы не докучать ей своим присутствием, и терпеливым обхождением старался завоевать ее благосклонность. В конце концов это ему удалось.

Через три недели ухаживания они оказались в одной постели, что выглядело весьма органично, словно их дружба перешла из одного состояния в другое. Более качественное, что ли. Что, собственно, так и было. И только с Михаилом Вера поняла, что значит секс с мужчиной, которого любишь по-настоящему. Это не ребячье спаривание где-нибудь в каморке общежития и не нахальные ласки прыщавых неопытных юнцов, едва выскочивших из-под маменькиного подола. Михаил никуда не торопился, он смаковал каждую минуту их общения, прекрасно осознавая, что ее сдача на его милость всего лишь вопрос времени. И когда она упала в его крепкие руки, он не строил удивленных глаз, лишь с благодарной улыбкой принял долгожданный подарок.

С этой минуты как раз и началось самое интересное — Михаил научил познавать ее собственное тело, которое, как оказалось, хранило в себе столько чудесного и удивительного, о чем она даже не подозревала. Можно было смело сказать, что Чертанов был мужчина, о котором мечтает всякая женщина. Оставалось только удивляться, почему он до сих пор пребывает в одиночестве.

Месяца два назад Вера неожиданно почувствовала со стороны Михаила охлаждение. Поначалу такое его поведение показалось ей случайным. Мало ли что бывает, может быть, устал на работе. Но когда и в следующие дни он пренебрег их близостью, она поняла, что их отношения претерпевают серьезный кризис. В ту ночь она не сомкнула глаз и, тупо уставившись в потолок, старалась проанализировать ситуацию и понять, что именно могло вызвать его неудовольствие. Может быть, она была с ним груба? Только не это! Разве возможно грубить человеку, когда млеешь только от одного его голоса! Может, она оказалась плохой хозяйкой? Тоже исключается. Тяга к чистоте и порядку у нее была почти патологической, а припозднившегося Чертанова всегда ждал разогретый и, самое главное, очень вкусный ужин. Вера знала, что Чертанов не имел каких-то гастрономических пристрастий, и все равно она старалась разнообразить его меню и держала под рукой аж три кулинарные книги!

А может, Михаил заметил ее в обществе постороннего мужчины? Вся беда заключалась в том, что мужики липли к ней со страшной силой, стоило лишь только ей показаться на улице. Иные умудрялись подкарауливать ее у подъезда дома и, стойко снося насмешки, провожали до самого вуза. Один из них оказался особенно терпеливым и настойчивым, Вера, дав слабину, как-то отобедала с ним в кафе на Мясницкой. Помнится, их столик располагался у окна, и она, слегка робея от близкого присутствия чужого мужчины, посматривала в окно, разглядывая прохожих. Тогда ей показалось, что она увидела Михаила. Чертанов был известный максималист, и, с его точки зрения, вечер в обществе чужого мужчины — это чуть ли не измена. Но, вернувшись домой, Вера не обнаружила в его настроении перемен. Следовательно, на Мясницкой был кто-то другой. В противном случае ей удалось бы раскусить его с первого взгляда, Михаил, подобно мальчишке, никогда не умел прятать своих переживаний под маской равнодушия.

В тот вечер Вера отдавалась Михаилу с особой страстью, почувствовав, что по-настоящему стала женщиной, и даже удивив его своими откровенными ласками. В себе она так и не разобралась и даже по прошествии нескольких дней не сумела ответить, что именно заставило ее показывать свой темперамент: желание всецело принадлежать любимому человеку или запоздалое чувство вины.

Как бы там ни было, но после того дня Михаил стал отдаляться от нее. Точнее, он все время был рядом, она чувствовала его тепло, его дыхание, его запах, но вместе с тем он как бы находился в другом измерении, попасть в которое Вере было не суждено. Пропала прежняя душевность, что крепко связывала их.

Каждое утро Вера просыпалась с мыслью о том, что следует поговорить с Михаилом, даже назначала себе время, когда лучше всего это сделать, но всякий раз объяснение откладывалось. Предстоящий разговор пугал ее, возможно, что это объяснение надорвет ту последнюю ниточку, что продолжала все еще связывать их.

И только когда наступала ночь, то даже широкой кровати было недостаточно для проявления чувств. Вера, тихо ликуя, понимала, что любима им по-прежнему.

Объяснение состоялось в одну из таких ночей.

Вера еще чувствовала на своей груди прикосновение горячих губ любимого мужчины, внизу живота было горячо и влажно. Расслабляющая нега уже волной прошлась по ее разнеженному телу и забрала остаток сил. Тело вдруг воспарило к небесам, когда до рая оставалось только мгновение, в действительность ее вернул голос Михаила:

— Сегодня ты была бесподобна.

Вера улыбнулась:

— Я старалась.

— Детка, ты же знаешь, как ты дорога мне.

Единственное, на что хватило Вере сил, так это на то, чтобы разлепить глаза. И первое разочарование не заставило себя ждать, оказывается, все это время она пребывала не на небесах, а лежала на обыкновенной кровати со сползшей на пол простыней. Душа, поликовав на небесах, возвращалась в свой дом, наполняя руки и ноги привычной тяжестью и все сильнее вжимаясь в скомканную простыню.

— Я в этом никогда не сомневалась, а потом, ты только что доказал мне это.

Расставаться с блаженством было жаль. Вера вновь закрыла глаза. Истомленное тело, будто подхваченное воздушными потоками, вновь воспарило к небесному куполу. Где-то по соседству должен был находиться рай, вход в который охранял апостол Петр. И, судя по приятным волнам, что накатывали на ее тело, сейчас она направлялась именно туда.

— Я боюсь за тебя, моя крошка, — прозвучало откуда-то сверху.

Вере пришлось немного напрячься, чтобы понять, — слова принадлежали не апостолу.

— Со мной ничего не случится, — негромко возразила Вера, вновь возвращаясь в действительность.

— Мы с тобой редко говорили о моей работе, но хочу предупредить тебя, чтобы ты не знакомилась на улице с молодыми людьми.

Вера повернулась — блаженства как и не бывало:

— Что ты имеешь в виду? Ты ревнуешь меня? Неужели ты думаешь, что я могу тебе изменить?

— Я не о том, — мягко сказал Чертанов. Присев на край кровати, он включил торшер. Судя по его напряженному лицу, он приготовился к обстоятельному разговору. — В городе орудует маньяк. Я так думаю, на его счету не один десяток жертв. Внешне он может даже показаться тебе симпатичным, обходительным, но на самом деле он не ведает, что такое жалость. Маньяки так устроены!

Абажур был темно-зеленого цвета, и свет, падающий на Михаила, делал его лицо каким-то болезненным. Он страдал.