– Миллион! – засмеялась Ира. – Какой миллион? Риэлторы оценили квартиру в три с половиной, а дом с участком около пяти. В Шульгино сотка под сто тысяч долларов стоит. Одной земли на два с половиной миллиона. А дом? Это же тебе не коттедж какой-то, а резиденция. Девятьсот метров, дом для обслуги, дом для охраны, бассейн. Нет, мамуля, я думаю, что все это стоит больше пяти, это они навскидку оценили.

– Когда же ты успела с риэлторами связаться? – поразилась Вика.

– Успела. Должна же я знать, с чем осталась, если этот гад забрал себе все наши деньги на счетах.

– Забудь ты про него, Ира, прошу тебя. Не надо с ним связываться. Он – негодяй и опасен, а ты всем рассказываешь, что он убил. Конечно, у Игоря были деньги, но ты ничего об этом не знаешь, что ты можешь доказать? И в банковских делах ничего не понимаешь, о чем же здесь говорить? Аня, наверно, смогла бы разобраться, это ее профессия, а мы – нет.

– Вот пусть Анька приедет и проведет полную проверку, я заплачу. Ей-то Вадим лапши на уши не навешает и всю эту туфту не прогонит. Попроси ее, тебя она послушает.

– Ира, не надо втягивать еще и Аню. Забудь ты про эти деньги. У тебя недвижимости на восемь миллионов, а ты все про деньги. Сорок дней еще не прошло, а у нас только о деньгах разговор. Бедные родители Игоря! Ты им даже внимания толком не уделила.

– Какое внимание? – огрызнулась Ира. – Я вдова в двадцать пять лет, мне самой внимание и утешение нужно. На что жить будем? Содержать Ольгу, двух горничных, повара, садовника, водителя, охрану? Ты знаешь, сколько это стоит! Ведь они все через месяц денег начнут просить. А я даже точно не знаю, сколько платить, всем Игорь занимался. У меня на карточке чуть больше двух миллионов рублей и на другой тридцать пять тысяч евро. Вот и все наши деньги!

– Не кричи, люди услышат. Надо отказаться от повара и других. Оставить только Ольгу и взять домработницу, которая умеет готовить…

– Ты соображаешь, что говоришь? – резко перебила Ирочка. – Это дом, громадный дом и двадцать соток земли. За всем этим надо следить и ухаживать. Это я должна лопату и тачку в руки взять?

– Не перебивай, Ира, дослушай сначала. Дом надо сдать в аренду. Содержать его, конечно, очень дорого. Тебе с Сережей переехать в город. Ему в детский сад пора ходить, а не на занятия эти новомодные возить на два часа в день. Нельзя ребенку все время с няней за высоким забором сидеть, ему в школу скоро. В городе все удобнее. И устроится потихоньку все, Ирочка, вот увидишь.

– Ни за что не сдам дом чужим людям. Все здесь испортят, изгадят. Хочу жить, как раньше. Игорь должен был подумать обо мне! – Ирка заплакала.

Вика обняла дочь и гладила по голове, как маленькую. Глаза щипало от непролитых слез. Так было жалко Игоря. Но плакать нельзя. Плакать легче всего. Надо устраивать быт Сережи и Ирочки.

А проблемы возникали каждый день, большие и маленькие. И Вике надо было думать обо всем. Игорь еще ранней весной снял на лето виллу на юге Франции, в Ментоне. Он снимал каждый год, но в разных местах, чтобы было интереснее. Обычно он с Ирой отвозил Сережу с Ольгой, оставались две-три недели, а потом их сменяли Вика и Стас. В августе опять приезжал Игорь, с Ирочкой или один. Так Сережа проводил на море все летние месяцы. Решено было, что сейчас первыми поедут Нина Сергеевна и Лев Иванович, в июле их сменят Вика со Стасом, а дальше видно будет. Последние несколько лет родители не выбирались к морю, предпочитая оставаться на даче в Клязьме. Но сейчас Вика попросила их поехать. В июне совсем не жарко, и они смогут отдохнуть. Быт там устроен, Игорь всегда нанимал в агентстве женщину, которая вела хозяйство. Ольга занималась Сережей. Они должны только осуществлять общее руководство и присматривать за всем. А это как раз для Нины Сергеевны! Не захотят оставаться в июле с Викой и Стасом, значит, вернутся домой. Родители уехали с Сережей, теперь Вика была спокойна.

Пока она организовывала Сережин отдых, Ирочка носилась по нотариусам и адвокатам. Возвращалась обычно с очередной неприятной новостью и пыталась добиться от Вики помощи и совета, раздражаясь, что та лишь успокаивает ее, не желая вникать в суть проблем. Отсутствие завещания осложняло дело. Выяснилось, что родители Игоря имеют право на наследование имущества, причем в равных долях. Вика считала, что это справедливо, а Ира возмущалась. С банком была полная неясность. Вадим и юрист путали ее, показывая все новые и новые документы с цифрами убытков, договоры, в которых она не могла разобраться, и кучу других бумаг. Выходило, что если Ира будет претендовать на что-то, то ей придется выплачивать какие-то долги и нести ответственность за невыплаченные кредиты. Адвокат, выбранный по совету подруги, разводил руками – похоже, что проще забыть о банке. Выгоды от него для своей клиентки он не видит никакой. А лишние проблемы, если банк на грани банкротства, обязательно возникнут. Зато с акциями завода все было в полном порядке, и они, конечно, представляют большой интерес для наследников. Вику неприятно удивило, что Ирочка позвонила родителям Игоря, и они решили отказаться от своей доли в пользу Сережи. Беспокоить несчастных людей по такому меркантильному вопросу, не дождавшись даже, пока пройдут сорок дней, было просто некрасиво. Ира же уверяла, что она очень тактично провела разговор и сказала о долях наследников, как бы ставя их в известность. Они сами сразу же стал возражать, говоря, что им ничего не нужно, пусть все будет для Сережи. И обещали оформить свой отказ нотариально. Саша им поможет. Так что все документы на вступление в наследство у Ирочки были подготовлены, оставалось дождаться окончания положенного срока.

В середине июня приехал Стас. Ирочка вполне успокоилась, жила своей обычной жизнью, и Вика не опекала ее так, как в первые дни. Они со Стасом жили дома, иногда выезжая на Клязьму, где Люба, дожидаясь хозяев, копалась в саду.

На сорок дней народу собралось не так много, но все же достаточно. Съездили на кладбище, отслужили панихиду. Поминальный обед был заказан Вадимом в том же ресторане, но Ирочка распорядилась накрыть столы в Шульгино. И это было правильно, собраться у Игоря дома. Вика понимала, что Ирочке просто хотелось щелкнуть Вадима по носу, но получилось очень удачно. Большинство поехали в ресторан, а человек тридцать, самых близких – в Шульгино. Посидели, повспоминали. Поплакали. Никаких официальных речей. Саша не был таким угрюмым, как на похоронах, рассказывал смешные случаи из их с Игорем жизни. Вика спросила, почему не приехали родители. Оказалось, что Василий Петрович болеет, перенес инфаркт, теперь дома, но перелеты запрещены. Ребята, которые остались в Кемерово, устроили поминки у них дома. И священника позвали отслужить панихиду. Так что там тоже поминают. Да разве важно где? Главное помнить. Вика, вздохнув, согласилась. Когда почти все разъехались, Саша подсел к ней и спросил, как дела с банком.

– Никак, – ответила она. – Вадим говорит, что на счетах ничего нет. Якобы у Игоря полнейшая путаница в делах, неудачные вложения, большие потери. Совал Ире сто бумажек с непонятными цифрами, какие-то договоры со штрафными санкциями. Уверяет, что банк почти на грани банкротства.