Андреу решил, что погода идеально подходит для того, чтобы поесть на открытом воздухе в каком-нибудь ресторанчике Сиджеса, любуясь морем. Народу там сейчас никого, и весь пляж будет в их распоряжении. Он заказал столик в ресторане, расположенном в самом конце набережной, неподалеку от церкви.

На своем красном «феррари» он заехал за Авророй, и после нескончаемого поцелуя они тронулись в путь.

— Я принесла тебе подарок, — сказала Аврора.

— Какой же?

— Сюрприз!

Она достала из сумки диск без коробочки и каких-либо надписей и вставила его в магнитолу. В машину полились звуки рояля. Играл неизвестный виртуоз. Андреу слушал, околдованный.

— Что это?

— Сонаты твоего отца... в исполнении твоего сына.

— Как тебе это удалось?!

— Мы долго трудились.

— Как же Борха ничего мне не сказал?

— Он думал, что это для меня. Твой сын уже отрастил собственные крылья. Он прекрасный пианист.

— Благодаря тебе!

— Я ничего не сделала. Все было на месте, не хватало только, чтобы кто-то в него поверил. Такой талант расцвел бы даже на камнях. В каждой его клеточке — гены твоего отца. Он станет серьезным композитором.

— Откуда ты знаешь?

— Он мне показывал кое-что из своих сочинений.

— Сколько интересных открытий мне еще предстоит!

По дороге Аврора рассказала ему об исчезновении и неожиданном появлении Клеменсии. А также о том, что ей поведала старушка под воздействием колумбийских блюд. Несколько смущенно она призналась в страшных подозрениях, преследовавших ее не один месяц, объяснила, зачем отрезала у него прядь волос, и процитировала отчет генетической лаборатории, категорически отрицающий кровную связь между ними.

— И ты молчала? Надо было мне сказать, вместе бы помучились и вместе же разобрались. Это и есть любовь, Аврора. Поддерживать друг друга в горе и в радости. Разве не ты меня этому научила?.. Ты же, наверное, ночами не спала.

— Не то слово. Чем сильнее я в тебя влюблялась, тем страшнее мне становилось... это был сплошной кошмар. Но у меня были причины. Твои руки и мои... тебе не кажется, что они у нас одинаковые?

Аврора накрыла ладонью руку Андреу, и он тут же перецеловал каждый ее пальчик.

— Длинные пальцы не являются исключительной привилегией Дольгутов, сеньорита Вильямари.

Они облегченно рассмеялись.

Ветер растрепал волосы Авроры, превратив ее в чернокрылого ангела. Андреу восхищенно любовался ею. После развода ее спокойная красота стала еще выразительнее.

— О чем думаешь? — спросила она.

— О том, как мне повезло.

— Как нам повезло, — поправила Аврора. Вдруг тень омрачила ее лицо. — Андреу, я боюсь, что Мариано заберет у меня Map.

— Не заберет, милая. Твоя дочь сейчас в таком возрасте, когда мама ей гораздо нужнее. Он должен это понимать.

Чтобы развеселить ее, Андреу заговорил о приближающихся праздниках; они обсуждали, где и как встретят Рождество, говорили и говорили... пока не приехали.

Как и предполагал Андреу, весь Сиджес лежал у их ног. В ресторанах и кафе не было ни души, редкие белые паруса вдали лебедями скользили над неподвижной синью моря.

— Смотреть — одно из самых трудных на свете дел, — пробормотала Аврора, вглядываясь в горизонт.

— Что ты имеешь в виду?

— Смотреть, не вынося суждений. Видишь вон те яхты? Если мы начнем навешивать на них все, что мы о них думаем: кто ими управляет, какой они марки, к какому порту приписаны, — то не сможем просто радоваться тому, как они красивы в море. Но, если смотреть непредвзято, мир вокруг всегда будет новым. И люди тоже.

— Ты хочешь сказать, что мы заранее вешаем ярлыки на вещи и людей?

— Именно. Мнения, предубеждения и принципы порой загоняют в ловушку. Я столькому от тебя научилась...

— Да что ты! Это я у тебя учился. — Андреу нежно поправил ей волосы.

— Я с тобой даже не познакомилась, а уже осудила.

— Я этого заслуживал!

— Неправда. Никто не заслуживает осуждения априори. Кроме того, все мы имеем право заблуждаться и исправлять свои ошибки.

— Что мы и сделали, расторгнув наши браки.

— Да, но неизвестно, насколько мы травмировали двух людей своим уходом.

— Аврора, мы же не можем всем подряд устраивать жизнь. Придется им самим о себе позаботиться. По крайней мере раньше мы были несчастны все четверо.

— Тут ты прав. Но я все равно чувствую себя виноватой.

— Никто не виноват. И потом, разве желание быть счастливыми предосудительно? Вспомни, что произошло с нашими родителями. Они и сами не знали счастья, и дать его тем, кто рядом, не смогли.

— Но я так и не поняла, почему они лишили себя жизни.

— Мы это выясним, любовь моя. Правда всегда где-то рядом... просто иногда она хорошо прячется.

Они провели чудесный день; час убегал за часом, не причиняя ни боли, ни вреда. Церковные колокола звонили в унисон с их восторгами. Теперь они знали друг друга по-настоящему и впереди лежал путь в прекрасное будущее. Они осушили две бутылки «Моэт Шандона» — пили за здоровье друг друга, своих детей, за светлую память родителей, за обретенное и предстоящее счастье.

Они вскрывали моллюсков, смеясь и болтая о возвышенном и пустяках, питая тело и душу. Радуясь неожиданному теплу, бегали босиком по песку, как беспечные дети, и наблюдали, как лениво окутывают небо сумерки. Когда солнце склонилось к горизонту, они отправились в обратный путь.

— Садись. — Андреу открыл дверцу машины. — Хочу, чтобы ты взглянула на море с неба.

— Это как?

— Увидишь. Тут есть одно место, где как будто поднимаешься по лестнице в небо. Оттуда море еще красивее.

«Феррари» нес их по побережью Гаррафа. Андреу выбрал самую длинную, зато самую живописную дорогу. Когда до их цели — ни с чем не сравнимого вида на море — оставалось всего несколько километров, Андреу указал на горизонт:

— Видишь белые хлопья? — Аврора кивнула. — Это птицы.

— Да не может быть!

— Птицы, морские птицы. Пена срывается с волн, и получаются птицы.

— Какая прелесть...

— Если б я тебя сюда не потащил, ты бы их пропустила. Дарю их тебе — всех до единой.

Аврора поцеловала его.

— Сеньорита, водителя отвлекать запрещено... или разрешено, но я не буду отвечать, сразу предупреждаю.

Аврора положила руку ему на грудь. В ней поднималось желание.

Сонаты Жоана в исполнении Борхи заполняли влюбленное молчание, растворяясь в воздухе засыпающего Средиземноморья. Только чайки вдали как будто махали им на прощание белыми крыльями. Аврора склонила голову на плечо Андреу. Они все друг другу сказали. Машина набирала скорость, легко скользя по асфальту. Кое-где раньше времени засверкали звезды, рассеянная луна взбиралась на еще не потемневший небосвод.