– Кое-что похуже, чем ты думаешь.

Глядя в спокойное лицо Бобби, Мартин ощутил всплеск убийственного возбуждения.

– Обещаешь? – спросила она.

– Обещаю, – ответил он хрипло.

* * *

Сол чувствовал себя довольным только в те часы, когда жизнь в «Томтомз» била ключом. Парочки, влюбленные на вечер или навсегда, соприкасавшиеся коленками под столами, означали звонкую монету в кассе.

Последние два часа были для барменов хлопотными, но сейчас наступило короткое затишье между двумя джем-сейшенами, и у Сола появилось время, чтобы потрепаться с общительным грузным незнакомцем.

– Вот что я тебе занятное скажу, дружище, – начал он, наклоняясь над стойкой и доверительно улыбаясь. – Видишь этот табурет, второй слева от тебя? Всю неделю после часа ночи на нем никто не сидел.

– Он и сейчас пустой, – заметил здоровяк.

– Ну да, и тот, что рядом с тобой, тоже. Но я говорю про время после часа ночи, то есть через пару минут, когда бизнес на пике. Не важно, сколько набивается народу, местами сидят впритык, но никто не занимает этот табурет. Почему? Я не знаю. Может, просто случайность. Может, там какая-то ерунда – я еще не разобрался, – из-за которой люди не хотят на него садиться.

– Просто случайность, – припечатал здоровяк.

У него была челюсть борца и полусощуренные глаза.

Сол улыбнулся. В противоположном конце зала музыканты поднимались на сцену и неторопливо рассаживались.

– Не исключено, дружище. Может, попросту ножка расшаталась, так, знаешь, совсем чуть-чуть. Но у меня такое чувство, что тут дело в другом. Держу пари, он и сегодня останется пустым. Ты наблюдай. Шесть вечеров подряд – это слишком много для простой случайности. А я готов поклясться на стопке Библий: он пустовал шесть вечеров подряд.

– А вот и нет, Сол.

Хозяин бара обернулся. За его спиной стоял Попс, едва заметно шевеля губами; в глазах опять плескались страх и злость.

– Что ты имеешь в виду, Попс? – спросил Сол, стараясь не закипеть перед новым клиентом.

Старик удалился, бормоча под нос:

– Надо проверить, как там девочки обслуживают столы.

Сол извинился перед здоровяком и двинулся за Попсом. Догнав, произнес полушепотом, не глядя на старика:

– Черт возьми, Попс, ты решил вконец меня разозлить?

На сцене руководитель группы встал и улыбнулся своим музыкантам.

– Совсем спятил, если возомнил, что я буду терпеть твои заскоки.

– Сол, – дрожащим голосом произнес Попс, словно прося пощады, – но ведь после часа ночи всю неделю в баре не было пустого места. А табурет…

Его оборвал шутливый рык трубы, распыливший на каждый квадратный дюйм бара веселую насмешку над всяческой напыщенностью и официальщиной. Временное затишье закончилось.

– Ну? – подстегнул старика Сол.

Но Попс его уже не воспринимал. Наступил час ночи, и в чаду бара появилась она, материализовавшись из сумрака у входа, больше не похожая на облачко дыма, но напитавшаяся ночью и вобравшая в себя ее тайную мощь. Когда она проходила мимо ближайших к выходу кабинок и столиков для игры в кости, те сквозь нее больше не просвечивали.

Он отметил без удивления или сожаления, что она таки настигла симпатичного парня, которого преследовала, – как настигала всех, кого преследовала. И теперь она приближалась (из пальцев Попса выпало полотенце); прошла мимо сцены, короткой части стойки с хромированной оградкой, где официантки брали напитки для столов; устроилась на среднем табурете и безжалостно улыбнулась старому бармену.

– Привет, Попс.

Симпатичный парень сел рядом с ней и сказал:

– Два бренди, Попс. Содовая отдельно.

Затем достал пачку сигарет и зашарил по карманам в поисках спичек.

Она коснулась его руки и произнесла:

– Дай мою зажигалку, Попс.

Тот вздрогнул.

Она наклонилась вперед. Улыбка исчезла с ее лица.

– Я сказала, дай мою зажигалку, Попс.

Он нырнул, словно уклоняясь от выстрела. Непослушными пальцами нащупал сигарную коробку под барной стойкой. Внутри оказалось что-то маленькое и черное. Он схватил предмет, бросил его на стойку и отдернул руку, как будто это был паук. Симпатичный парень ласково улыбнулся спутнице и спросил:

– Эй, Попс, что там с нашим пойлом?

Для Мартина хрустальный мир превращался в нечто вроде магазина фарфора. Медленно и с наслаждением продвигаясь к кульминации, как джазовая композиция, он ощутил толчок, побуждение к дикому и веселому действию. К мужественному действию, острому как нож, драматичному – к разрушению или любви до самой смерти. В ожидании неизбежного – что бы это ни было – он ликовал.

Старик расплескал напитки, так торопился поставить их на стойку. Сол был прав, Попс действительно производил впечатление тронутого, и Мартин с трудом удержал вертевшуюся на языке реплику о том, что он все-таки разыскал девчонку. Вместо этого он взглянул на Бобби.

– Пей, мой котик, – сказала она, наклоняясь ближе, чтобы Мартин расслышал ее за музыкой, и он снова увидел шрам. – Мне хватит.

Мартин не возражал. Двойной бренди морозным ожогом прошелся по нервам, распалил холодное варварское пламя, раздуваемое ансамблем, который исторгал оглушительное презрение к сильным мира сего и высоким башням цивилизации.

Крупный мужчина рядом с Мартином, занимавший слишком много места, поймал взгляд Сола, когда тот вернулся за стойку, и сказал:

– Пока ты выигрываешь – табурет пуст.

Сол кивнул, улыбнулся и прошептал какую-то шутку. Здоровяк рассмеялся и в благодарность отпустил грязное словцо.

Мартин похлопал его по плечу:

– Потрудись не употреблять такие слова при моей девушке.

Здоровяк взглянул на него, за него и бросил:

– Ты пьян, Джо.

И отвернулся.

Мартин снова похлопал его по плечу:

– Я сказал, потрудись.

– Уж я потружусь, если не заткнешься, – ответил здоровяк с непроницаемым выражением лица. – Где эта девушка, о которой ты толкуешь? В туалете? Говорю тебе, Джо, ты пьян.

– Она сидит рядом со мной, – произнес Мартин, старательно подчеркивая каждое слово и мрачно глядя в непроницаемые глаза.

Здоровяк улыбнулся, внезапно развеселившись:

– Ладно, Джо. Давай разберемся с этой твоей девчонкой. Как она выглядит? Опиши ее.

– Ах ты… – начал Мартин, занося руку.

Но ее перехватила Бобби.

– Нет, котик, – сказала она со странным напряжением в голосе. – Сделай, как он говорит.