Она кивнула и, отступив на два шага, окинула нас мрачным взором. Мы прощались с ней. Вольные прощались между собой…

Я поежилась, будто от холода. Хотелось прогнать ощущение близкой смерти, траура и печальной неизбежности. Стала случайным свидетелем невысказанной трагедии, которая еще пока не произошла, и оттого воспринимается с трудом.

Как бы я жила, если бы знала, что осталось недолго? На короткий миг представила и осознала: на месте Вольных я бы ненавидела всех вокруг, кроме таких же обреченных.

— Ранить младшую сестру Айвин, чтобы познакомиться с ней, — протянула я, прогоняя мысли и ощущения. — Не слишком ли?

Кейел покачал головой и отстраненно произнес:

— Она способный целитель, но наивный. Как раз тот, что нужен мудрецам.

Отвлечься определенно получилось.

— Они пользовались ее услугами? — уточнила я.

— Да, и у нее хранилась их кровь. Думал, проведу ритуал, чтобы из нее получить след души, но сейчас необходимости нет.

— Почему?

— Потому что есть ты, — поднял на меня глаза.

В них застыла пустота. Короткая встреча с Вольной пробудила в нем задремавшее равнодушие. Да, Аня, тебе с ним будет непросто… Как понять того, кто себя не понимает? Как разобраться в чувствах другого человека, когда в своих бардак?

Елрех с полной сумкой и новой курткой для меня вернулась в полдень. Кейел сразу отправился за провизией.

— Надо перебрать сумки, — суетилась Елрех, вывалив вещи на кровать. — Некоторых зелий и амулетов по три штуки. Каждые разложим по разным сумкам. Если вдруг потеряемся, надо чтобы у каждого был шанс выжить.

— Командуй, — встала я рядом с ней, хватаясь за мешочки с травами.

Можно сколько угодно плакать, просить прощения, каяться, но ни эмоции, ни слова уже ничего не исправят.

Разобрались мы довольно быстро, и я опять стала свидетелем очередной трагедии.

На тумбочке стояла банка из зачарованного стекла, наполненная кислотной слюной мелкого хищника. Рядом лежал мой знак гильдии. Елрех рывком сдернула шнурок со своей шеи, а затем застыла, с тоской разглядывая на ладони пройдоху аспида. Чуть покачивала рукой, будто ласкала взор металлическим блеском, переливающимся на острых гранях. Гулко сглотнула в тишине комнаты, закусила губу. Серые глаза увлажнились.

Я боялась громко вдохнуть, не могла пошевелиться.

Два знака зашипели в кислоте, выпуская белесый дым. Он быстро растворялся в воздухе. И будто вместе с ним чужие мечты превращались в призраков…

Мы могли не избавляться от знаков, а после даже пользоваться ими, но Елрех даже не рассматривала этот вариант. А вот удобные костюмы из прочной ткани остались при нас. Я переоделась, надела ножны с кинжалами, которые когда-то подарил Кейел. Не успела толком привыкнуть к оружию, как оказалась во дворце, а теперь придется привыкать снова.

Зеркала в комнате не было, но отражение нашлось в ведре с водой. Да и не требовалось оно особо. Волосы совсем отрасли…

— Не режь слишком коротко.

Елрех сидела на кровати и наблюдала за мной. Я кивнула отражению, ухватилась за косу, перекинула через лезвие кинжала и без промедления срезала половину. Чуть ниже плеч пойдет. Кеша заворковал, начищая перышки. Елрех поднялась, подошла, подобрала отрезанные волосы и отдала мне ленту.

— Нельзя оставлять, — сказала тихо. — Опасно.

Кейел вернулся, когда солнце раскалилось, но еще не коснулось крыш домов. Он ворвался в комнату и сообщил:

— Пора уходить. Над дворцом горят знамена.

— Что это значит? — спросила я, поправляя манжеты куртки.

— Тебя вот-вот объявят изгоем.

Дворец находился на возвышенности, но все равно был скрыт за зеленью лесов. Вот только огромные знамена висели высоко в воздухе, казалось, над самим городом. Два из трех и впрямь горели, но не сгорали. Белая ткань терялась на фоне неба, но пламя разного цвета не позволяло даже самому невнимательному пройти мимо. Неестественно лиловый призрачный огонь охватил правое знамя, а зеленое пламя занялось центральным. Лишь левое знамя, с рыжим узором, не тронули искры.

— Волтуар еще борется, — пробормотала Елрех, сбегая по скрипучим ступеням.

— Пойдем, — приобнял меня за плечи Кейел. — Птица тебе зачем? Оставила бы в комнате, ее бы кто-нибудь забрал.

— Нет, — нахмурилась я и быстро спустилась во двор.

Подошла к ящику, поставила на него клетку с Кешей. Натянула капюшон ниже, поправила лямку сумки, а затем открыла клетку. Белые перья ловили свет, отражали его чистотой. Не священная птица, а самый обычный голубь ворковал, переминаясь на жердочке и присматриваясь к свободе. Будто оценивал ее размер.

— У нее нет границ, Кеша, — прошептала я, склоняясь к прутьям. — Лети же, бестолковая птица!

— Асфи, пора идти, — позвала Елрех, стоя у калитки. — Оставь его.

— Аня, время, — потянул меня за руку Кейел.

Я уходила, но с надеждой оглядывалась. Почему-то именно сейчас хотелось плакать, а страх, что птица выберет тесную клетку, побеждал все остальные. Скривилась, когда увидела, что Кеша все еще сидит за прутьями. Обида захлестнула, и я отвернулась. Предатель! Может, еще скучает по золотому отблеску?! Ну и живи в тюрьме, бесхребетный придурок!

— Осторожно! — Кейел прижал меня к себе.

Над плечом промчалось белое пятно, задевая слух мягким хлопаньем. Глядя в след птице, я вытерла влажную щеку и слабо улыбнулась.

— Он давно жил у нас, — Елрех подняла голову к небу. — Погибнет в диком мире.

— Если крылья не сломает — выживет.

— Выживет, — поддержал Кейел.

Я повернулась к нему, и сердце рухнуло, а затем громко забилось в ушах.

Вольный задумчиво рассматривал мое лицо; в родных глазах отражалось солнце. После короткого молчания он поправил мой капюшон и еле слышно, будто для себя, повторил:

— Выживет.

Закончился продолжительный ливень. Наполнил воздух озоном, прибил пыль к земле, размыл едва заметную колею. Сапоги чавкали, застревали в грязи. Из леса на востоке доносилось первое осторожное щебетание горластой птицы. Мухи и жуки пока еще не зудели над ухом, паутина не прилетала в лицо. Ветер вовсе стих.

— Будет зной, — прищурившись посмотрела на солнце Елрех.

Я потянула ногу, но сапог застрял в жиже. С силой рванула — бесполезно.

— Держись, — подал руку Кейел.

Дождь застал нас в поле, где не было возможности укрыться. Мы насквозь промокли, одежда потяжелела, липла к ногам, мешала идти. Самые тяжелые сумки тащили на себе Кейел и Роми, но при этом все равно выглядели бодрее нас, девушек. Ив шмыгала носом, дергала ушами, ловко перепрыгивая с кочки на кочку. Елрех тоже ступала так, чтобы не вязнуть в раскисшей земле. Я же вечно застревала и тормозила всю компанию.