– Нет, Лидия, – невесело усмехнувшись, возразил г-н де Маранд. – Просто я следую совету мудреца: «Узнай самого себя». Это помогло мне стать не только снисходительным, но и философом.

– Полчаса тому назад, сударь, я была не одна, – призналась Лидия, ободренная благодушием супруга.

– Я знаю, Лидия. Вы ведь только что вернулись. Господин Жан Робер не видел вас больше недели и пришел к вам с визитом. Итак, вы находились в обществе господина Жана Робера.

Вы это хотели сказать, не правда ли?

– Да, – кивнула молодая женщина и слегка покраснела.

– Это более чем естественно… Что же было дальше?

– А дальше, – продолжала г-жа де Маранд, – мы услышали, как у нас за спиной скрипнул паркет. Мы обернулись и увидели, как колышется полог…

– Значит, в вашей комнате находился кто-то третий? – спросил г-н де Маранд.

– Да, сударь, – молвила молодая женщина. – В комнате был господин де Вальженез.

– Фу! – с отвращением обронил банкир. – Этот господин шпионил!

Госпожа де Маранд, ни слова не говоря, опустила голову.

Наступило молчание.

Первым его нарушил банкир.

– И что сделал господин Жан Робер при виде этого негодяя? – спросил он.

– Бросился на него! – поспешила ответить г-жа де Маранд.

Видя, что муж нахмурился, она прибавила: – Как и вы, он назвал его негодяем.

– Досадная сцена! – промолвил банкир.

– Да, сударь, – вскричала молодая женщина, не совсем понимая мысль своего мужа, – действительно досадная, потому что она могла привести к скандалу, причем первопричиной его послужила я, а последствия пали бы на вас.

– Кто вам об этом говорит, дорогая Лидия, – ласково продолжал г-н де Маранд. – Если я говорю «досадная сцена», поверьте, я не думаю при этом о себе.

– Как, сударь?! – воскликнула г-жа де Маранд. – Неужели вы думаете в такую минуту только обо мне?

– Ну конечно, дорогая. Я вижу вас меж двух мужчин; одного вы любите, другого мы оба презираем. Я представляю, как эти двое схватились у вас на глазах, и думаю про себя: «Бедняжке пришлось присутствовать при такой неприятной сцене!» – потому что, полагаю, несмотря на уважение, которое Жан Робер к вам питает, – чего же вы хотите: мужчины всегда остаются мужчинами! – он, должно быть, вызвал графа на дуэль?

– Увы, да, сударь, именно с этого все и началось.

– Началось! Что же произошло потом?

– Господин де Вальженез бежал через туалетную комнату.

– Ну, теперь понятно, почему я встретил господина де Вальженеза, ведь ваша туалетная выходит на мою лестницу.

Однако позвольте вам заметить, что в доме, должно быть, есть шпион. Во-первых, потому, что он вошел без вашего позволения, во-вторых, так как вышел без моего. Иными словами, когда моя свеча погасла, он исчез, и я не успел его схватить. Этот пройдоха знает дом лучше меня.

– Его провела сюда моя камеристка Натали.

– А откуда у вас это создание, дорогая?

– Мне порекомендовала ее мадемуазель Сюзанна де Вальженез.

– Эта тоже плохо кончит, – нахмурившись, пробормотал банкир. – Боюсь или, вернее, надеюсь, что так и будет. Однако чем, по-вашему, закончится это происшествие? Господин Жан Робер непременно будет драться с господином де Вальженезом на дуэли!

– О нет, сударь, – вскрикнула г-жа де Маранд.

– Как – нет? – с сомнением произнес г-н де Маранд. – Вы же сами сказали, что он вызвал негодяя на дуэль, а теперь уверяете, что они не будут драться!

– Нет! Господин Жан Робер обещал, что не будет с ним драться. Он мне поклялся.

– Это невозможно, дорогая Лидия.

– Повторяю: он мне поклялся.

– А я повторяю, что это невозможно.

– Сударь! Он дал мне слово, а вы сами мне сто раз говорили, что господин Жан Робер – честный человек, – продолжала настаивать г-жа де Маранд.

– Я готов повторять вам это до тех пор, пока не смогу убедиться в обратном. Но есть клятвы, которым честный человек изменяет именно потому, что он честный человек. А обещание не драться в сложившихся обстоятельствах – как раз такого рода.

– Как, сударь? Неужели вы полагаете?.

– Я думаю, что Жан Робер будет драться. Не только думаю – я в этом совершенно уверен.

Госпожа де Маранд непроизвольно уронила голову на грудь Она чувствовала себя глубоко несчастной.

«Бедняжка! – подумал г-н де Маранд. – Она боится, что любимый мужчина погибнет!»

– Дорогая! – молвил он, взяв жену за руку – Извольте выслушать меня спокойно, то есть без смущения, без волнения, без страха. Я пришел вас успокоить.

– Слушаю вас, – вздохнула г-жа де Маранд.

– Что бы вы подумали о господине Жане Робере – прошу заметить, что я говорю с вами как отец или священник и прошу вас спросить свое сердце, – если бы он не защитил вас от человека, глубоко вас оскорбившего и способного повторить оскорбление? Что вы подумаете о его гордости, чести, отваге, даже любви, если он не станет драться просто потому, что вы его об этом попросили, с человеком, нанесшим вам подобную обиду?

– Не спрашивайте, сударь! – воскликнула несчастная женщина. – У меня путаются мысли, а когда я пытаюсь рассудить все по совести, понимаю ничуть не больше.

– В третий раз вам повторяю, Лидия, что я пришел вас успокоить. Давайте вместе предположим, что господин Жан Робер будет драться, что, откровенно говоря, явилось бы необходимым доказательством его любви к вам, хотя я со своей стороны клянусь, что он драться не будет – Вы клянетесь? – вскричала г-жа де Маранд, пристально глядя на мужа.

– Да, я, – подтвердил банкир, – а моим клятвам вы можете доверять, Лидия. Ведь, к несчастью, – грустно прибавил он, – мои клятвы – не любовные Госпожа де Маранд просияла от счастья, но банкир словно не замечал ее радости.

Он продолжал:

– Как будет встречена в свете, позвольте вас спросить, новость о дуэли между господином Жаном Робером и господином де Вальженезом? Чему ее припишут? Начнут выдвигать самые нелепые предположения, пока не всплывет правда. Ведь между поэтом и фатом никакого другого соперничества быть не может. Я окажусь по воле обстоятельств втянут в эту историю.

А ведь ни мне, ни вам этого не хочется, верно? Я убежден, что и господин Жан Робер к этому не стремится. Так что не беспокойтесь, дорогая, и положитесь на меня. Простите, что я невольно причинил вам беспокойство в поздний час.

– Что же будет?.. – отважилась спросить г-жа де Маранд. На ее лице отразился ужас: она начала смутно догадываться, что именно ее муж займет во всем этом деле место любовника.

– Ничего необычного не произойдет, дорогая Лидия, – продолжал банкир, – я берусь все уладить наилучшим образом.