— Боги, — прошептал Помпей, заметив ее, —какая красавица!

В этот момент Юлия подняла глаза и увидела Помпея. Колесницапроехала еще несколько локтей, а они не сводили глаз друг с друга. НаконецПомпей первым отвел глаза.

— Деметрий, — тихо позвал он своеговольноотпущенника.

— Да, повелитель, — тот даже не обернулся.

— Посмотри налево, — строго сказал Помпей, —вон там у портика стоит девушка. Ты видишь?

— Во имя Венеры, богини любви, какая? Вон та маленькая? —изумился Деметрий.

— Другая, рядом с ней.

— Да, вижу. Она действительно красива.

— Узнай, кто это?

Деметрий усмехнулся.

— Великий, весь Рим у твоих ног. Она сегодня ночьюбудет умолять тебя быть снисходительным к ней.

— Не знаю, — искренне и немного растерянно сказалПомпей, — она не похожа на обычных римских матрон.

В отличие от Цезаря Помпей большей частью избегал женщин ивыделялся редким постоянством и верностью.

Внутренне он усмехнулся.

«Кажется, я влюбился в сорок шесть лет», — подумал он снепонятным волнением. Словно вдруг эта встреча подарила ему нечаянную радость.Он выпрямился. Теперь он мог стоять еще целый день. Колесница двигалась дальше.

Взгляд Помпея, брошенный на Юлию, заметила и Атия. Она сразузаволновалась.

— Юлия, ты видела, как смотрел на тебя триумфатор? Он,кажется, удивился. Ты ему понравилась. Видишь, даже его возничий обернулся.Они, наверное, говорят о тебе.

— Не говори глупостей, Атия, — взволнованносказала девушка, покраснев. Юлии казалось, что в Риме и во всем мире нетчеловека, равного ее отцу. Но этот триумфатор с его добрым, ласковым взглядомвдруг понравился ей. У него был немного растерянный вид, совсем неподходящийконсуляру и прославленному полководцу.

Она ничего не сказала более Атии, но, придя домой, прошла всвой конклав. Долго-долго лежала девушка у себя, не зажигая светильника,пытаясь осмыслить происшедшее с ней сегодня событие.

А Помпей, закончив триумфальное шествие, отправился кМарцеллу, где продолжал свой триумф уже в окружении своих преторов и легатов.Но девушка у портика не выходила у него из головы.

Его немного раздражало отсутствие Деметрия, обычно такогоисполнительного во всем, что касалось данных ему поручений.

Домой он вернулся под утро. Вольноотпущенник не показывалсяему на глаза. Рассерженный Помпей приказал найти своего любимца.

Через некоторое время сам Деметрий вошел в триклиний, гдеего ждал Помпей.

— Что случилось? — впервые закричал на своеголюбимца Помпей.

— Прости, Великий, — робко пробормоталДеметрий. — Я не смел показываться тебе на глаза.

— Во имя Марса, что случилось? — окончательноразозлился Помпей.

— Я узнал, кто эта девушка. Она свободна. Но онаникогда не придет к тебе. И ты никогда не пойдешь к ней.

— Говори.

— Это Юлия. Дочь Гая Юлия Цезаря, — тихо произнесДеметрий, отводя глаза.

— Гая… Юлия… Цезаря… — изумленно пробормоталПомпей.

Выдохнул воздух. Вдохнул. Снова выдохнул. И медленным шагом,не сказав более ни слова, вышел из триклиния.

— Все равно, — прошептал он, усилием волиуспокаивая себя, — сегодня я самый счастливый человек в Риме. Сегодня деньмоего триумфа.

А Юлия, заснувшая в эту ночь почти под утро, увидела во снеколесницу, в которой стоял ее отец. Но когда он сошел с колесницы, направляяськ ней, он вдруг превратился в Помпея. И она в страхе попыталась убежать, носразу проснулась. И долго лежала с сильно бьющимся сердцем в ночной тишине.

Ровно через тринадцать лет после своего триумфа, день вдень, Помпей погибнет, убитый предательским ударом в Египте. Но пока до этогодня еще очень далеко, и он — император, отпраздновавший свой невиданный триумфв Риме.

Так иногда средь огромной толпы возникает

Бунт, безродная чернь, ослепленная гневом, мятется,

Факелы, камни летят, превращенные буйством в оружие,

Но лишь увидят, что муж благочестьем и доблестью славный,

Близится, — все обступают его и молча внимают

Слову, что вмиг смягчает сердца и думами правит.

Публий Вергилий Марон[161]

«Энеида»

Триумф Помпея был одним из самых ярких и запоминающихсязрелищ в Древнем Риме за последние несколько десятилетий. Но никакихпрактических результатов от этого спектакля ни Помпей, ни его полководцы, нипростые легионеры не получили. Сенат по-прежнему упорно отказывался утверждатьвсе распоряжения Помпея на Востоке и проводить аграрные законы в пользу егосторонников.

Попытки немногочисленных друзей Помпея добиться конкретногорезультата наталкивались на решительное противодействие обеих сторон.

Оптиматы, не доверявшие в полной мере Помпею, требовалибольших уступок сенатской партии, пытаясь заставить полководца защищатьинтересы олигархии. В партии оптиматов было немало личных врагов Помпея, средикоторых особенно выделялись Лукулл и братья Цецилии Метеллы, с сестрой которых— Муцией — полководец не так давно развелся. Несмотря на все попытки Цицеронапримирить Помпея с оптиматами, сближения не происходило. Сенаторы справедливоопасались усиления влияния Помпея, и без того пользующегося огромнымавторитетом в римской армии.

С другой стороны, против Помпея резко выступали популяры, незабывшие его походы в составе сулланских армий. Даже гениальные полководцы,вынужденные сражаться в армиях диктаторов, несут на себе это клеймо подозрения— ибо пролитая тиранами кровь обращает их победы в бесчестье.

За популяров выступал сам Марк Лициний Красс, враждовавший сПомпеем еще десять лет назад во время их совместного консульства. Крассаподдерживали и сенаторы-популяры, в основном из сословия всадников, и у Помпеяне было никаких шансов преодолеть этот двойной заслон.

Именно в это время по совету своего друга Марка ТеренцияВаррона полководец, памятуя удачный опыт Цезаря и Катилины, обращается к помощинародных трибунов. Один из его бывших квесторов, Луций Флавий, благосклонно отнессяк идеям новых аграрных законов Помпея и твердо пообещал провести их в сенате.

Триумфатор рассчитывал также на одного из консулов — бывшегосвоего легата Луция Афрания. Но все получилось иначе.

Едва началось заседание сената, как Луций Флавий попросилслова. Принцепс сената предоставил ему право выступить вне очереди, какнародному трибуну.